Не буду-не буду-не буду писать про реал. Ибо там обломали с темой диплома и еще кучей всякого-разного. Фиг с ним.

Лучше - вот, висяк по Охотникам. С прошлого сентября мучила. Добила)


«Только не так. Только не с нами», – подобравшись, почему-то подумала Кайли.
Мысли текли неторопливо, вяло, сонно. Дыхание повисало в воздухе непрозрачными каплями – казалось, они замерзали на ходу, опускаясь на пол мелкими неправильными снежинками, которые чуть мерцали в свете чужого фонаря.
Фонарик Гриффин давно сел.
читать дальшеЕй почему-то хотелось спрятать руки в карманы – бессмысленное, смешное желание: куртка давно промерзла насквозь и одеревенела, а пальцев Кайли почти не чувствовала. Если бы у нее хватило решимости стянуть перчатки, кожа под ними наверняка оказалась бледной до прозрачности, с синими линиями сосудов и пятнами заживающих синяков.
Кайли легонько, с недоверием коснулась пальцами лица, смахивая иней с ресниц, и вымученно улыбнулась чему-то своему. Топленый снег начал замерзать полчаса назад.
Тишина давила на уши. В спину упирался острый ледяной выступ – или каменный, не различить; если она, Кайли, не пересядет, то наверняка останется синяк. А если и пересядет, то одна из ниточек, кое-как удерживающих болезненную дрему, с треском расползется на все составляющие.
Гриффин не было страшно. На страх, как и на нервную дрожь, сил уже не оставалось.
Главное – не спать. Любыми способами поддерживать себя в сознательном состоянии. Дождаться помощи. Не…
Кайли подула на ладони, затем подтянула колени к подбородку и спрятала в них лицо. Теплее не стало, даже наоборот – промороженный воздух с новыми силами начал скользить за воротник, в прорези рукавов и рваные дыры на одежде. Это неплохо отвлекало от жутковатых размышлений о древних ледяных могильниках и тому подобной чепухе.
– Не спи, – выразительно произнес Эдуардо. Выразительно – это потому что зуб на зуб не попадал, да и вообще, чтобы говорить в такую холодину, нужно приложить недюжие усилия. – З-замерзнешь еще.
Голос друга зудел совсем близко, на расстоянии шага. Девушка вздрогнула и приподняла голову, чуть расцепив пальцы – аккурат настолько, чтобы фигура Риверы была видна в крошечную щелку. И как только ему удавалось говорить простейшие вещи с таким торжественным видом?
Торжественным – слишком громко сказано.
Эдуардо выглядел жалко, хоть и не позволял себе сидеть. Он был растерян. Вдобавок, еще и дрожал, периодически стряхивая наледь с волос - они стояли торчком, давая фору любому из обожаемых парнем панков. Кайли не выдержала и хихикнула – даже у «железной леди» однажды могут сдать нервы.
– Что? – скривился Ривера. Фонарь в его руке надрывно мерцал, и это наводило на мысли о садящихся батарейках.
– Сколько мы здесь?
Ривера пожал плечами, с усилием закатил рукав спецовки и после недовольно забарабанил по запотевшему циферблату часов.
– Часа два. Мои остановились.

Честно говоря, тот обвал нельзя было назвать непредсказуемым. Как раз наоборот, он взывал к одному из основным правил поведения в горах: если не хочешь, чтоб на твою голову свалилась тонна-другая камней и льда, не нарезай круги вокруг ледника, не кричи и – ради всего святого! – не пали из бластера во все подряд, даже если это «все» относится к опасной, заплутавшей в горах демонической сущности.
Ривера не знал, что бесило его больше: пронизывающий, могильный холод или ощущение полнейшей беспомощности, подогреваемое беспокойным сиянием умирающей лампы. Ему хотелось выключить фонарь – непременно киношным, подсмотренным в боевике приемом. Лучше уж темнота. Глаза к ней привыкали быстро, да и на нервы она давила куда меньше.
Он мерял пещеру шагами, с каким-то садистским удовольствием прислушиваясь к стонам каменной крошки под подошвами ботинок, и мастерски огибал брошенные протонные блоки – промороженные, бесполезные. Отправляться на задание, не проверив батареи, и тратить последний заряд на расчистку завала было глупо. Эдуардо крепко стиснул зубы: облажались по полной. Вот Спенглер орать-то будет…
Спенглер.
Гаррет.
Роланд.
Сейчас Эдуардо обрадовался бы даже куску зеленой эктоплазменной слизи – все что угодно, лишь бы отделаться от назойливого: их давно должны были вытащить. Ну, или найти и попытаться разобрать завал, на худой конец. Но рации молчали, а мороз, казалось, все крепчал и крепчал – что, по сути, было недалеко от правды.
Тоннель, исхоженный от и до, обрывался внезапно – отвесной стеной, которую Ривера с бессильной злостью пнул. Ответом стал глухой стук: щелей между камнями не предвиделось. Зато по бокам поползли трещины, потолок как-то подозрительно хрустнул, накренился и… Подумать только, на что способно среднестатистическое недомороженное тело, когда сверху падают ледяные глыбы.
Очнувшись в паре метров от сомнительного вида сугроба, первым делом Эдуардо проверил фонарь. Потом вытряс снег из волос и воротника, карманов и перчаток. Подышал на ладони, ругнувшись на собственную неосмотрительность. И уже после позволил себе от души испугаться – до дрожи в коленях и пульса в районе пяток.
Брр.
Холод. Гребаный холод.
Сначала его еще можно было перетерпеть.
Через полчаса стали неметь пальцы.
Через час стало сложно дышать.
Через два начали затухать фонари, по стенам пещеры поползли ломаные тени, а глубоко в души охотников прокрался юркий, ледяной червячок безнадежности.
Парень передернул плечами, засунул руки поглубже в карманы, с мрачным удовлетворением отметив хруст ткани, и вновь прислушался. Тихо – если, конечно, не считать стук зубов, отбивающих что-то, неуловимо напоминающее среднего ритма польку. Обвал произошел около пяти вечера, на закате, а значит, сейчас уже стемнело. Нехорошо. Если остальные и додумаются вызвать поисковиков, те вряд ли пойдут в горы в ночь. Не сунутся. Побоятся.
Полезно, однако, иметь в братьях копа – хочешь, не хочешь, а всю чертову систему изнутри будешь знать только так.
Фонарь беспокойно замерцал: судя по враз ослабевшему потоку света, внутри потухла одна из ламп. Сборка-разборка оного и перетряхивание батареек окоченевшими, деревянными пальцами ни к чему не привели – линза продолжала напоминать надкушенный лимон… интересно, кому в здравом уме и твердой память могло приспичить жрать сырые лимоны?..
Вот такие вот мысли и бродили в голове Риверы. Весьма неплохо для замерзающего в сотнях миль от дома, кстати. Несколько бредово, не без этого, зато, к удивлению самого парня, соображать здраво подобный подход практически не мешал.
Здраво – это думать о чем угодно, кроме фотографий заиндевевших покойников в кабинете брата, и, конечно, не спать.
Только не спать. Главное, одно из основных правил выживания, на протяжении полугода вбиваемое в юные головы преподавателем-немцем с ужасным акцентом и лицом, похожим на варёную кукурузину. В память оно въелось прекрасно. Правило, конечно. Да и лицо…
Не спать. Ни в коем случае. Заставлять себя двигаться, шаг за шагом, но только не сидеть, сложа руки. А то примерзнут к металлическим бляхам на спецовке – не отдерешь потом.
Не спать самому и не позволять провалится в сон Кайли. Кто-то… кто-то же должен быть сильнее? Как бы глупо это ни звучало.
Эдуардо с ненавистью раздавил очередную глыбу льда. Застрять в подобный дыре в одиночку – страшно неприятно, но вряд ли хуже, чем попасть под обвал в горах вдвоем с легко одетой и сверхъестественно гордой напарницей. У него-то хватило воображения взять с собой теплую куртку, а охотнице с ее кожанкой оставалось только посочувствовать.
Стоп. Кайли.
Под ребрами что-то болезненно сжалось и ухнуло вниз. Именно это что-то заставило Риверу с тревогой поискать глазами фигуру Гриффин, едва не упустив фонарь. Да он же оставил ее одну – там, в темноте!

…В какой-то момент воздух перестал казаться колючим. Льда не стало, мороз больше не щипал за все что ни попадя, и Кайли почти согрелась. Именно почти. Ощущения были точь-в-точь как когда отогреваешь руки под струей горячей воды: ломота в костях, негнущиеся суставы и болезненный зуд по коже.
Гриффин снилось лето начала девяностых. Солнце тогда палило бешено, выжигая последние крохи жизни из пожухлой травы, раскаляло до предела дома, мостовые, превращало в передвижные душегубки общественный транспорт… Любая вылазка на улицу в разгар дня являлась, по сути, актом мазохизма. Шутка ли – раскаленная, не особо приятно пахнущая громада города затягивала минут через десять; одежда липла к спине, пот стекал по вискам, волосам, подбородку, а градус сочувствия окружающих уходил в глубокие минусовые.
Жарко. Кое-как пересилив сонную истому, Кайли размяла спину, протянула ладони к солнцу, прочувствовала окостеневшие суставы… и по-настоящему испугалась.
– Кайли? Посмотри на меня, давай же!
Страх – это хорошо. Полезно. Именно страх вогнал иглы под кожу, заставил девушку разомкнуть отяжелевшие веки и окончательно проснуться. Уже потом на плечи Гриффин всем весом навалился ошалевший от ужаса напарник.
– Ну напугала! – выдохнул Ривера, еще раз, для верности, встряхнув Кайли за плечи. – Я думал, совсем не проснешься. Холодина адская.
Ответом был недовольный, колючий взгляд из-под примерзшей ко лбу челки – Кайли, двигаясь дергано, будто на шарнирах, распрямилась, откинула голову назад, размяла руку и показательно сбросила ладонь парня со своего плеча. В прежние времена Эдуардо бы это зацепило, и еще как – но теперь он только с облегчением рассмеялся. Злится – значит живая. Хотя бы относительно.
– Я вообще-то разбудить тебя пытался. И вообще… Что такое?
Лицо девушки вновь потеряло выражение. Она с усилием тряхнула головой, несколько раз моргнула и мед-лен-но потянулась к воротнику.
– Кайли, не молчи. Если хотела меня напугать – все получилось. Я в ауте, – глядя на то, с каким ужасом напарница ощупывает горло, Эдуардо малодушно захотелось бежать. Как можно быстрее. И дальше. – Кайли?
Когда же вместо голоса из горла охотницы вырвался невнятный хрип, Эдуардо с трудом удержался от желания попятиться назад. Картинка была по-киношному страшной – как в старых ужастиках. Допустим, про Чужого.
– О. Ну даешь, – бросив фонарь, Ривера опустился на одно колено; в спецовке что-то негромко хрустнуло. Но потери он не заметил – голова и так гудела от переизбытка информации. Думать о чем-либо еще не выходило. – Голос пропал, да?
Не то рассмеявшись, не то всхлипнув, Кайли сложила руки на груди. Без перчаток, на морозе ладони Гриффин казались куда тоньше обычного и почему-то примагничивали взгляд.
– Встать сможешь? – рассеянно спросил Ривера.
В ответ напарница лишь сердито зыркнула на него и поглубже спрятала подбородок в воротник. А потом, к ужасу Риверы, положила голову на колени, закрыла глаза и, по-видимому, всерьез собралась клевать носом.
Одернуть ее Эдуардо почему-то не решился. Тронуть – тем более. Хоть и хотелось.

Финита.
Стараясь не смотреть на скорченную фигуру напарницы, Ривера сел рядом, прямо на ледяной пол, и прикусил молнию на спецовке – как ни странно, ничего не хм... не прилипло. Металл, нагретый теплом человеческого тела, не спешил охлаждаться до температуры среды. Пока.
Дыхание зависало в воздухе едва заметным сизым паром, теперь уже через раз; и если Ривера дышал размеренно, ровно, то Кайли – все медленнее и медленнее, будто бы с хрипом. Ощущение собственной беспомощности было ватным, как неукатанный снег, и душило похуже всех промороженных насквозь стен. Похуже тишины и тухнущего фонаря.
Во рту пересохло. Почему-то хотелось пить. Или напиться – да так, что б наутро не встать. Не встать, не вспомнить все это: и фарфорово-бледное лицо Гриффин, и негнущиеся пальцы, и плотно сжатые веки, и все, все! Почувствовав, что тоже начинает засыпать, Эдуардо отвесил себе ментальную оплеуху.
Так все и закончится. Они вот-вот… согреются. Игону непременно придется набирать новую команду, ведь городу нельзя без охотников. Наверняка на его, Риверы, место придет какой-нибудь смазливый блондин сомнительной ориентации – их пруд пруди стало в последнее время. На место Кайли – что-нибудь… э… ну, то, что слона на скаку и далее по схеме. Другие к Спенглеру в отряд вряд ли пойдут. Разве что на рожу Миллерову польстятся.
На Миллерову. Как бы ни так.
Картинки грядущих «после» событий так и вились перед глазами Риверы. Это злило, и злость придавала сил. Они умрут? Так по-идиотски?
Ну нет.
Переборов сонную одурь, Ривера вскочил сам и рывком поднял на ноги Кайли. Та неловко пошатнулась, не совсем понимая, что происходит, и Эдуардо пришлось подхватить ее под руки.
В том, что с момента набора в команду Гриффин не удосужилась набрать ни вес, ни рост, были и хорошие стороны.
– Не спи. Слышишь? – одной рукой прижимая напарницу к себе, другой Ривера пытался наощупь расстегнуть молнию на куртке. Та не поддавалась – замерзла, забилась, застряла в самом верху. Рывок, другой… Все, разошлась. А куртке-то хана. Вот же ж!
В грудь ударил ледяной воздух; холод торопливо пополз за ворот свитера, под кожу, но это Ривера мужественно перетерпел. Сложнее в разы оказалось вытерпеть презрительно-испуганный, ошарашенный взгляд Гриффин, которая, осознав, что собирается вытворить Эдуардо, начала брыкаться.
Дурная ситуация. Глупая.
А Кайли, хехе, походит на ледышку даже больше, чем обычно. Шипит, сопит, бесится; руки прижала, локти растопырила – вылитая мышь. Летучая. Замерзшая очень.
Ничего. Главное, чтоб носом не клевала.
– Не спи, – уже спокойнее произнес Эдуардо. Остывающей куртки отчаянно не хватало на двоих. И стоять навытяжку за двоих оказалось сложно: кол в позвоночнике определенно не был пределом его мечтаний. – Ну отскочишь ты сейчас, ну свалишься где-нибудь, ну замерзнешь. А перед Спенглером мне одному отчитываться? А Пэгана твоего девать куда? Учти, Жанин некогда, а меня Карл вместе с кошарой из квартиры выселит. У Роланда брат малой, а Гарретту с Игоном я бы даже Лизуна не доверил – сдохнет.
Лизун. Интересно, а его как угораздило – ну, тогда, в первый раз?..
Эдуардо тряхнул головой. Пошло-поехало.
Опустить подбородок мешала макушка Гриффин, скосить глаза Ривера тоже не мог – волосы, чертовы волосы, заиндевевшие и соленые, прилипли к лицу, намертво забив обзор. И света почти не осталось. В такой-то момент! Но речи Риверы подействовали, и это успокаивало – сопротивляться Кайли перестала и стояла теперь тихо-тихо, шипела ровно-ровно. Разве что зубами не щелкала. Оттаивала, хах. Ругаясь, краснея – оттаивала. А потом просунула руки дальше под куртку, уткнулась мордашкой под самое горло…
Лицо обдало чем-то травяным, пахучим; острейшие ногти вцепились в видавший виды, но верный свитер. Эдуардо ухмыльнулся – или попытался ухмыльнуться тем, что замерзло не до конца. Когда ж еще появится шанс потискать неприступную вампиршу, не получив в процессе чем-нибудь тяжелым по лицу?
Тем более, во второй раз толкнуть подобную чушь все равно не выйдет… пальцы на ногах Ривера уже не чувствовал. Как и ноги вообще.
Значит, не спать.
– Скаж... скажшь… – попытка расшевелить непослушные губы не удалась, но Кайли сдаваться не стала – отстранившись, приподнялась на цыпочки и требовательно заглянула Эдуардо в лицо.
У того вырвался нервный до истеричности смешок. Роста Гриффин не хватало просто критически.
– Как оно? Оттаиваешь? – спросил он, глядя на напарницу сверху-вниз. Бледная до синюшности, с синими же волосами и инеем на ресницах – вот она, смерть альпиниста.
Зеленые глазищи полыхнули растерянно и гневно.
– Скажешь… к-кому-нибудь… убью.
Зато красиво.
Так… по-геройски.
– Заметано, – кивнул Ривера и, запахнувшись посильнее, приготовился ждать.