"не стучи головой по батарее — не за тем тебя снабдили головой"
В одной из серий Луне заделали собственного Такседо Маска. Умиляюсь весь вечер.
Что круто, даже филлеры в СМ смотрибельны - разбавляют сюжет очаровательной такой бытовухой, и почему-то им хочется верить. А уж смотреть, как крысы гоняют Зойсайта по канализации, можно вечно. Крику-то, крику! В детстве, кстати, не замечала за собой подобной неприязни. Или, скорее, просто не воспринимала рыжего - рыжего же? - всерьез.
"не стучи головой по батарее — не за тем тебя снабдили головой"
Люблю я эти внезапные перепады погоды. Уезжаешь домой - тепло и солнце. Возвращаешься на следующий день - топаешь в балетках на босу ногу мимо людей в шарфах, пальто и с зонтами. Зима близко, ну.
Кстати, тут кто-нибудь играл в Годвиль? А то мне настолько не хватает какой-нибудь живности в квартире, что я готова даже на тамагочи)
"не стучи головой по батарее — не за тем тебя снабдили головой"
Кто на ночь глядя с горя сел пересматривать Сейлор Мун?..
Я потом напишу, насколько сильно мне не зашел ремейк и какое впечатление произвела реакция дайровцев на тех, кому-не-зашел-ремейк. А пока просто закину клип. В первый раз смотрела его на фесте, еще на первом курсе. Победил. Еле нашла в этих ваших интернетах. Темное Королевство, ну почему тебя так мало?)
"не стучи головой по батарее — не за тем тебя снабдили головой"
Старый-старый сериал, где монстры пластилиновые, замки картонные, а от персонажей Вальтера Скотта остались одни имена. Но как же я его любила) Особенно Ребекку. Что здесь, что в оригинальном романе, хах.
Фэндом: Легенда о черном рыцаре Название: Гори, ведьма, гори! Автор: Mad Sleepwalker Персонажи: Ребекка/Айвенго, Ровена/Айвенго, Одо, фоновые Рейтинг: PG-13 Жанры: Гет, Ангст, Hurt/comfort Описание: Ребекка провалилась в водоворот теней. Все, что ей остается здесь делать, - спать.
читать дальшеВ отражениях водоворота теней Ребекка видит себя то девочкой, то старухой; рыжие волосы ее то вьются ниже плеч, то выпадают целыми локонами, а на коже цветут язвочки холодных ожогов. Огня вокруг нет, несмотря на лучи нездорового желто-красного света, и ранит как раз таки свет. Потому – не шевелись, не делай лишних движений, цепляясь за всполохи красок, обретающих очертания чего-то знакомого. Они не помогут. Они смеются и тут же уносятся дальше, к центру, куда живым путь заказан. Ребекка подвешена в пылающем нигде без пола и потолка, с завывающим в голове и ушах ветром, сквозь который иногда доносятся вопли карлика Одо. Расстояние до него сложно измерить чем-нибудь человеческим. Одо провалился в водоворот чуть раньше, но сколько времени прошло для него? Для нее? Ребекка не знает. Даже предполагать боится, уж слишком ужасна природа места вокруг. Водоворот туманит разум и память, рассеивая любые надежды на освобождение, но кристалл-кулон на шее, подарок черного рыцаря – ее рыцаря, что бы там ни придумала себе белобрысая воспитанница лорда Седрика – царапает кожу, и травница, до крови обдирая о него ладони, еще смеет во что-то верить. Но снова полыхает колючий свет, снова отчаянно, с надрывом кричит Одо, проклиная Ребекку, Айвенго и собственную жадность, и на щеках женщины высыхают капельки влаги. Ребекка закрывает глаза. Все, что остается здесь делать, – спать. Сны ей снятся самые странные.
Картинка меняется. Сон несет с собой ощущение песка на языке и что-то щемящее, пока еще смутное.
В пещере сыро и пахнет солью пополам с прокисшими водорослями; Одо беспокоится, что пол затопит во время прилива, ведь до моря всего пара минут быстрой ходьбы. Карлик сучит ногами и косится в сторону выхода. Будь его воля, несся бы уже во весь опор подальше от глаз принца Джона, в лучшем случае прихватив с собой пару волшебных яиц и кошель. Но нет, сидит. Вздрагивает, поскуливая от ужаса и прохлады. Ребекка с ним согласна – уходить надо, и быстро. Тем не менее, до утра никто из них с места не двинется. Одо нервничает, иногда встает и мечется туда-сюда, но помешивать булькающий котелок все же успевает. Один из двух, если точнее, – во втором остывают травы, что целиком на совести Ребекки. Обжигая кончики пальцев, она шепчет, и просит, и молится сама не зная о чем, подхватывает пот со лба, оставляя на коже кривые темные полосы, и одним глазом посматривает на Айвенго. Ей удалось успокоить его раны, но еще недавно рыцарь-лишенный-наследства называл ее именем прекрасной Ровены, заявляя, что женится, как только вернется из крестовых походов. Ребекка дует на руки, меж бровей у нее залегает морщинка. Травы не подведут. В этот раз Айвенго ее узнает: улыбается виновато – де, опять все вокруг него носятся, - и знаком приглашает сесть рядом. Поджимая колени, женщина позволяет ему облокотиться о себя и передает чашу с лекарством. Кажется, Ребекка и сама еле держится на ногах. Кажется, ее тоже бьет озноб - но хороший. Тело от него не болеет. В последнее время они ночуют в норах и под открытым небом, в замках с недобрыми именами и кабаках настолько ужасных, что за одно их упоминание можно вылететь из приличного общества. Однако Ребекка думает, что никогда еще не была так счастлива.
Картинка меняется. Сон несет с собой предвкушение чего-то желанного и легкое раздражение.
Разумеется, они днем и ночью собирают золото для выкупа. Рискуют жизнями, попутно помогая всем и вся на своем пути, периодически борются с кознями Мордора и, все трое, честно презирают того, кто сидит на престоле, - в общем, образ жизни их нельзя назвать скучным, с какой стороны ни глянь. Разумеется, Одо присоединился к ним лишь из благих побуждений, и распухшие карманы его тут не при чем. Разумеется, тогда, много дней назад, Ребекка пошла за Айвенго, зная о своем долге перед королевством и королем. Айвенго говорит это всем, всегда, везде, куда бы ни занесла нелегкая дорога приключений. Одо уже устал хохотать и теперь лишь пожимает плечами, слушая речи главного в их крошечном отряде; лорд Седрик, человек в общем-то неглупый, улыбается понимающе и чуть лукаво, оставляя сына наедине с рыжеволосой его спутницей; леди Ровена капризно надувает губы и все пытается зацепить Ребекку тупым тренировочным мечом. Ребекке, в свою очередь, кажется, что с самого начала их было не трое, а четверо. Четвертый – пленный Ричард. Бледный невидимый призрак, мара сэра Айвенго, занимающая все его мысли и планы. Ричард – в темном подземном гроте, полном воды и камней; Ричард – в пустом замке, средь мрачных коридоров и столь же мрачных гобеленов; Ричард – в этой самой комнате, холодной, почти неосвещенной, стоит и посмеивается над самым преданным своим слугой. Айвенго переминается с ноги на ногу, вся его поза выдает тревогу и нерешительность. Если сейчас рыцарь скажет хоть слово о своем короле, Ребекка точно чем-нибудь в него швырнет.
Картинка меняется. Сон несет с собой грусть пополам с одуряющей немного легкостью.
Ребекка не хочет открывать глаза. Не хочет просыпаться, не хочет шевелиться, хотя мышцы затекли и побаливают, а волосы нещадно щекочут лицо, ведь проснуться – значит вернуться к борьбе за злополучный трон и косым взглядам замковых слуг. Игнорируя утреннюю прохладу и вопли, доносящиеся из распахнутого окна, она упорно цепляется за ускользающий сон, за ощущение покоя и горьковатую какую-то нежность, за дыхание спящего рядом черного рыцаря – ее рыцаря… Ей тепло, и тревожно, и сонно самую малость. Неудивительно, что мысли в голову лезут самые разные. Например, был ли прав тогда, в пещере, Мордор? Что за будущее у нее и безупречного рыцаря, подумать только. Нет. Как раз об этом Ребекка думать не будет.
Картинка меняется. По большей части сон несет с собой облегчение, но непонятных – мрачных, что угнетает - предчувствий в нем тоже достаточно.
Ричард потрепанный и тощий, и в рыжей бороде его местами не хватает целых клоков. Отвыкший от солнечного света, он жмурится на окна и кривится смешно до непозволительности, будто собираясь чихать. На ногах же – следы от кандалов, к слову, уже начали подживать - держится с усилиями; принимать помощь со стороны отказывается и все протягивает и протягивает потемневшую, грубую руку своим верным рыцарям и слугам. Те подходят молча, вряд, кто на полусогнутых, кто с прямой спиной, а на лицах у всех одно и то же: вызволили. Дождались. Не так, ой не так Ребекка представляла себе старого-нового английского короля. Окруженная толпой, нацепившая по непонятной прихоти капюшон, женщина почти не поднимает головы. Ей оказали милость, пригласив сюда, и напирает со всех сторон свет самый что ни есть высший, верный королю и короне. Однако Ребекке погано. Тяжело и неуютно. Может, из-за отсутствия Одо: карлик наверняка не смог бы удержать руки при себе, и на церемонию, во избежание проблем, его не пустили; может, из-за плохих, мутных снов, что снятся ей много ночей подряд. Ребекка не знает. Снова и снова напоминая себе, что принц Джон ушел в прошлое и уж теперь-то все будет хорошо, она наблюдает за Айвенго, и это придает некоторую уверенность. Вот он, счастливый и гордый, по правую руку от короля – меч убран в ножны так, чтобы быть выхваченным в любой момент, доспехи начищены до едкого блеска. Сам рыцарь кажется выше ростом. Тревоги последних месяцев отпустили его; теперь, стоя на наскоро сколоченном помосте, он всматривается в толпу так, будто ищет кого-то… Ребекка улыбается, поборов желание жестом, криком выдать свое местоположение, и дурные предчувствия понемногу отступают. Люди идут и идут. Вот сгибается пополам незнакомая старуха; Ричард говорит ей несколько слов, и та начинает плакать, поддерживаемая сыновьями под обе руки. Вот приходит черед почтенного во всех смыслах лорда – в то время как лысина его бликует на солнце, кланяется толстяк с завидным изяществом. Затем впереди мелькает чья-то белокурая головка; леди Ровена – аккуратно причесанная, со всеми своими одеждами – бухается на колени перед королем. Говорит. Причитает. Говорит. Говорит. Ребекка не слышит, что именно, но до нее доносится ропот толпы, и скулы у травницы сводит заранее. Кто-то смеется, кто-то, наплевав на рамки этикета, одобрительно посвистывает. Ровена же не сводит глаз с короля. Ясных-ясных голубых глаз. Хотя – нет, не с короля. Чуть левее. Айвенго делает шаг назад, едва не запинаясь о собственные ноги.
Картинка меняется. Ступор – единственное, что несет с собой этот сон.
Белобрысое создание с тонюсенькими пальчиками стоит у алтаря. Еще недавно она так гордилась своей вышивкой, а теперь, обряженная во все белое, сочетается браком с самым преданным рыцарем Англии; осанка Ровены идеальна, леди бледна, но спокойна, - ведь союзу, благословленному королем, суждено быть счастливым уже по определению. Айвенго сделает все, чтобы не выставить в дурном свете девичью честь. Высокородная дама и доблестный сэр – так, несомненно, будет правильнее. Помещение освещено полностью; свечи везде, и лица присутствующих – на многих читается неприкрытое сочувствие – Ребекке видны более чем хорошо. Женщина пошатывается: сердце у нее бьется шумно, гулко, и, как ей кажется, каменный пол уходит из-под ног. Дышать тоже тяжело. Запах топленого воска оседает на нёбе, мутит из-за этого просто безбожно… Ребекке хочется быть где угодно, но не здесь – не замечать, как виновато горбится лорд Седрик, весь постаревший и какой-то ссохшийся, не слушать речи священника, старца настолько древнего, что запястья его напоминают ветви дерева с больной корой. Смотреть на Айвенго травница почему-то боится. Но и не смотреть туда, на двоих у алтаря, не может. Какое-то извращенное, больное любопытство. Ребекка кусает губы, разглядывая платье новобрачной. Целовать подол, хах? Черт возьми нет, кто-кто, а она не будет оказывать этой знаки почтения! Будто почувствовав что-то, Ровена отвлекается, дернув плечами, отчего несколько светлых локонов выпадают из-под фаты. Оглядываться во время торжества и, тем более, ухмыляться прицельно, вот так, не пристало леди, и способны на такое скорее глуповатые девки из замковых. А Ребекка и не сомневалась. Вот правда. Кулаки ее сжимаются сами собой; ногти до крови распарывают кожу. Одо, верный Одо предупреждающе теребит спутницу за платье, однако поздно. Миг – и Ребекка, работая локтями, бодрой рысью вырывается вперед, к алтарю. Замахивается…
Картинка меняется. Сон несет с собой ощущение безграничной тоски и беспомощности.
Ребекке уже не больно, пусть руки ее туго скручены за спиной и каждое движение все сильней выворачивает кисти. Гораздо больше женщину волнует грязная роба: дыра на дыре, от заноз она спасает примерно так же, как от взглядов праздношатающихся зевак. Боль можно перетерпеть, позор – вряд ли. История Ребекки заканчивается так же, как когда-то началась, и травница – бешеная! ведьма! – видит в этом горькую иронию. Спасти королевство и короля? Честь и хвала. Оскорбить высокородную леди на глазах у этого самого короля? Пожалуйте на костер. И грешки свои забрать не забудь. И не спасут тебя ни клятвы, ни заступничество верных - гори, ведьма, гори! Босая, простоволосая, травница, искалывая ступни, топчет облитый маслом хворост, но не жалеет ни о чем. То, что сталось с личиком прекрасной Ровены, согревало ее несколько ночей подряд. Теперь же остается только… не кричать. Не сильно. Не громко. Пахнет палеными волосами. Сосредотачиваясь на запахе, Ребекка не смотрит вниз – знает, что пламя подбирается к стопам, и опаленные волосы вот-вот станут меньшей из ее проблем. Ногам уже горячо; хворост потрескивает бодро и весело, зеваки подходят чуть ближе. Мужчины и женщины, старики и дети. Сквозь дым, сквозь жар Ребекка почти не видит лиц. Смех и крики – одобрительные, несомненно, - слышит, но значения им не придает. Пока не понимает, что лица за чертой судилища ей знакомы. В день последнего сражения от Мордора осталось мало что. Тем не менее, колдун здесь. Черный насквозь, стоит позади принца Джона (подземелья! почему свергнутый принц не в подземельях?) и не сводит глаз с костра, отчего языки пламени жалят только сильнее. Королева-мать, безучастная, враз поседевшая, ласково гладит младшего сына по плечу – тот дергает рукой, силясь сбросить с себя маленькую сухую ладонь. Одо – вот он, вплотную к огню, едва ли не в пламя залез – раскачивается с пяток на носки и, видимо, думает о чем-то своем. Изо всех сил стискивая зубы, Ребекка надеется, что жара от кострища хватит и обшарить ее тело после карлик не решится. Ох, нет. Кричать она не будет. И пусть вокруг теперь пахнет не паленым, а жареным, пусть кожа выше колен темнеет и пузырится… леди Ровена, поддерживаемая мужем за локоть, отворачивается, свободной рукой наглаживая круглый живот; Айвенго взгляда не отводит, но и сочувствия в нем не найти. Интерес, может быть. Холодное, спокойное принятие. Закидывая голову назад, Ребекка позволяет себе всхлипнуть. Никто не придет. Не поможет. Никто не…
Картинка не меняется. Пламя – слишком яркое и холодное, чтобы принадлежать этому миру, - лижет ноги Ребекки, ее лицо, ее спину; лица друзей и врагов мельтешат вокруг, не желая исчезать, как бы сильно женщина ни стискивала веки, а голоса толпы сливаются в отупляющий гул. По лицу текут и быстро высыхают слезы. От них становится только больнее, но отереть соль с кожи Ребекка даже не пытается – руки связаны надежно, так, что не вырвешься.
В минуту наивысшего отчаяния все заканчивается. Ребекка вздрагивает, вдыхая упоительно холодный воздух, и просыпается…
…для верности закутанная в чей-то тяжелый плащ. За воротник затекает вода; где-то далеко идет дождь, и вокруг – кстати, где? - пахнет грозой. И сыро, ох, как же здесь сыро. Ребекку удерживают двое: Одо, чья шевелюра стоит дыбом, а глаза совсем по-совиному лезут из орбит, и тот, второй. Карлик давит всем своим весом, прижимая травницу к земле, а тот, второй, фиксирует ее руки, не позволяя навредить себе, и уговаривает потерпеть еще чуть-чуть. Слова для этого выбирает самые неуклюжие, путая что-то вроде бы нежное с чем-то определенно грубым. За его спиной блестят в темноте колонны. Значит, храм. Замирает Ребекка неожиданно, дышит ровно, хоть и хрипло, сопротивляться больше не пытается, и некоторое время все сидят в молчании. А затем двое начинают говорить: вместе, наперебой, обо всем, убеждая Ребекку (и себя заодно) что водоворот мертвецов остался позади, пока у той не остается сомнений, что окружающий мир - самый реальный из миров. Голоса. Живые, реальные. Его, ее, их. Если это не посланный водоворотом сон, то что же она, Ребекка, наговорила, пока спала? Раз уж горло саднит ого-го как и затекающая за ворот вода к окружающей сырости отношения не имеет. Кровь приливает к щекам, и травница торопливо прячет лицо. Айвенго этого не замечает. Осунувшийся после долгих дней в пути, но счастливый, рыцарь не выпускает спутницу из рук, держит настолько крепко, насколько может... Он ведь обещал, что найдет.
"не стучи головой по батарее — не за тем тебя снабдили головой"
Учеба ни о чем и во вторую смену превращает меня в зомби конкретную такую сову. Пришел домой - девять вечера. Раскачался - полночь. А вставать, спасибо брату, все равно приходится в шесть... Можно и потом, конечно, попытаться уснуть, но вроде как уже не за чем.
"не стучи головой по батарее — не за тем тебя снабдили головой"
Написала как-то в одной группе, что не люблю Уруми Канзаки и не понимаю, почему на нее молятся в фендоме. В ответ мне, цитирую, прислали вот это.
Тороплюсь вас успокоить, вас от Уруми не воротит это просто зависть, вы скажите нет но это зависть, вам хочется быть такой как она, ее шарм и харизма вас зацепила.
Взрослые люди, блин. До сих пор не верила, что такое бывает. Сдать одноклассниц в бордель, расставить камеры в доме бывшей подруги? Мимими, няшка-обаяшка! Воспитательный момент всей манги? Неа, не слышал - Онидзука женицца на Уруми, когда ей будет шестнадцать!!! И побоку Азусу, которая «просто подруга», несмотря на вполне законченную романтическую линию. Педофилия – наше все. Если ты из пробирки и с семьей не повезло, это не значит, что можно травить окружающих. У половины народа из манги тяжелые судьбы, но так отрывается вроде только Канзаки. Не будь Онидзуки, вырос бы монстрик. А так – хорошо, все более-менее сгладилось.
Естесно, только об этом и нужно думать в семь часов утра.
"не стучи головой по батарее — не за тем тебя снабдили головой"
Джин Су-Квон из Fear. Ну давай, давааай, привязывайся к персонажам "я мелькаю пару раз за всю игру", тебе же это так нравится.
По-моему, действительно страшной была только первая часть трилогии. Маленькая Альма, белые-белые коридоры с кровавыми потолками, галлюцинации главгероя - картинка так себе, но атмосфера, особенно в Extraction Point! Второй Феар был просто красивым. Третий - душевным. Семейные ценности Вейдов во всей красе) Ну и Оперативник внезапно оказался суров и бородат.
1) Увидев, что вас осалили, тут же сделайте скрин своего рабочего стола. Лучше ничего не изменять, так будет веселее. 2) Запостите картинку в своем блоге. Если хотите, добавьте краткое пояснение. К примеру можно рассказать, почему у вас так много иконок=3 3) Осальте еще 5 человек.
Теперь есть повод прибраться на рабочем столе... хотя после я как обычно ничего не найдууу((
"не стучи головой по батарее — не за тем тебя снабдили головой"
Нетипичному сериалу - нетипичная заставка.
В свое время он здорово меня пугал, уж слишком много юмора с душком. Теперь пересмотрела и поняла, что бояться тут нечего, а второй сезон откровенно слили. Хорошо, что на нем и закончили.
"не стучи головой по батарее — не за тем тебя снабдили головой"
После всего того, что сделал со мной факультет, у меня было полное право не идти на "линейку". Год - и этот маразм закончится. Как-то странно. А город прекрасно ставит мозги на место. Куча людей вокруг, и никому нет до тебя дела. Мне почти не хочется ныть)
"не стучи головой по батарее — не за тем тебя снабдили головой"
Комикс по American McGee's Alice, который никогда не перестанет меня улыбать. Он не закончен, всего 24 страницы. Но это самые смешные 24 страницы в мире Алисы! Постоянно теряю, потому пусть полежит и тут)) Денжер, картинок много и разных. Разрешение кое-где прыгает.
"не стучи головой по батарее — не за тем тебя снабдили головой"
"– Я съездил на Тарт и увидел ее. Девица шестью годами моложе меня, но одного со мной роста. Хавронья в шелках, хотя даже у свиньи сиськи больше бывают. Языком она ворочала с огромным трудом. Я вручил ей розу и дал понять, что больше она ничего от меня не получит. Бьюсь об заклад, – Коннингтон заглянул в яму, – даже медведь был не столь волосат, как эта уродина... Золотая рука Джейме двинула его в зубы так, что рыцарь покатился вниз по ступенькам. Фонарь разбился, пролитое масло воспламенилось. – Вы говорите о высокородной даме, сир. Извольте звать ее по имени – Бриенна".