Сама себе не верю, но это финальный апд. То, что не могла дописать год, на нервах дописалось за какие-то три недели)

Теперь осталось перечитать все от начала до конца и справиться с кринжем. Прям видно, что первую половину писал другой человек)


***
В 2018–2019 гг. все это дело почему-то казалось хорошей идеей. А теперь ловлю себя на том, что порю какую-то несовместимую с лором чушь, страдаю, но не переписываю, иначе сносить пришлось бы практически все


читать дальше

Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое.

Кафка, «Превращение»

Ну, так, во всяком случае, было лучше, чем идти через главную дверь дворца, рискуя быть подстреленными притаившимися вокруг дроу. Однако все эти подземные ходы под городом… Бр-р.
Было ясно, что их проделали дроуки — пробили, прокопали в легком и пористом днище острова. Начинаясь в потайных уголках города, тоннели пересекались между собой и соединяли разные части Шаори Фелл. Наверно, с точки зрения авариэлей пауки (те, что ходили не по потолкам) просто вырастали из темноты и утаскивали в нее же их наиболее неудачливых сородичей. Неудивительно, что крылатые предпочли отделаться малой кровью.
Нужный спуск Натирра и Дикен присмотрели еще во время своей разведки. За горой мусора в одном из пустых домов крылась аккуратная дыра в полу, в которую могло пройти рыхлое брюхо дроука со всеми его восемью лапами. Стены вокруг были заплетены паутиной, а по краям дыры поблескивало темного цвета… что-то, при взгляде на которое становилось жутко интересно, что же произошло с прежними хозяевами помещения. Искренне не желая, чтобы эта субстанция попала на одежду или на волосы, во время спуска я вжала голову в плечи и старалась держать локти поближе к телу. Не особенно помогло.
Ориентироваться под землей, среди хрупких камней, которые крошились под пальцами и ботинками, было практически невозможно. Глаза привыкли к темноте быстро, но идти все равно приходилось по большей части наощупь, надеясь, что чутье Натирры приведет куда нужно. Дроу, во всяком случае, уверенно шла впереди и выбирала нужные повороты — будто у нее в голове был компас, нацеленный на дворец со всеми его мрачными тайнами. Иногда она что-то шептала себе под нос и нетерпеливо оглядывалась, белые волосы хлестали ее по плечам. Такая горячность прежде не была свойственна Натирре, но ее можно было объяснить тем, что в любой момент в тоннелях могли появиться дроуки. Вряд ли бы того бедолаги около храма хватит надолго.
Натирра обернулась, ее глаза блеснули красноватым. Глаза Валена, который, несмотря на броню и оружие, шагал практически бесшумно, тоже поблескивали красным, особенно когда тифлинг натыкался на острые камни или, судя по тихой ругани, цеплял рогами низкие потолки. Дикена я не видела, но слышала его шумное дыхание сбоку от себя. Держу пари, его тоже мучило чувство, что все это уже случалось — чуть больше года назад мы с ним точно так же сначала нашли хорошо замаскированную нору в пустыне, потом долго решали, нужен ли будет свет, а потом полезли под землю. Сегодня, в момент спуска, кобольд даже взволнованно завел свое любимое «Босс, а помнишь…», но потом, постояв чуть-чуть около дыры, закашлялся, сбился и скис.
Если тоннели в пустыне пахли песком и сухой травой, то тоннели под Шаори Фелл были, пожалуй, чуть приторными.
Зацепившись носком ботинка за что-то мягкое, я споткнулась и, неловко взмахнув руками, едва плашмя не растянулась на полу, благо, успела схватиться за стенку тоннеля. Затем полезла ощупывать то, что лежало на полу и мимо чего так решительно прошагала Натирра. Нашла рукой чью-то руку, плечо, лицо с холодной и влажной кожей. Промолчала, прикусив губу, — зато за меня попытался закричать Дикен, чья клыкастая морда буквально лежала на моем плече. Благо, я успела не глядя придержать его пасть руками, и вопль, который мог собрать в одном месте всех окрестных дроуков, так и не состоялся.
После этого в тоннеле все-таки решено было зажечь пульсар — большую, спокойную, плавающую в воздухе оранжево-красную медузу. Она зависла над мертвецом, высветив полное отсутствие крыльев, светлые волосы и достаточно странную позу, в которой застыло тело. Судя по одеждам, это был один из воинов Вальшаресс, и его явно бросили здесь, как игрушку, — со скуки, а может, от нежелания нести ношу дальше. Глядя в распахнутые глаза покойника и на темные подтеки около губ, хотелось верить, что, когда эльфа затаскивали под землю, он уже хотя бы ничего не осознавал.
Натирра, даже не пожелав приблизиться к телу, хладнокровно хмыкнула и указала рукой на следующий поворот — почти пришли. Я заметила краем глаза, как Дикен снова прилип к Валену, и тот, вроде как, теперь был даже не против такой компании. Пульсар на всякий случай решили оставить, и вторая часть пути прошла под его мерное, успокаивающее потрескивание.
Тоннель заканчивался объемной кучей камней и плит — эдакой горкой, с которой было удобно подниматься к разобранному потолку-полу. Наверху, во дворце, было светлее, чем в тоннелях, свет мерцал, лился серым столбом. Чтобы узнать, кто именно заботился об освещении, нужен был кто-то юркий и неприметный. Кто-то, кто смог бы торопливо осмотреть комнату и, если что, быстро нырнуть обратно в дыру. Кто-то, за кем бы могли долго и безуспешно гоняться неповоротливые дроуки…
Когда Вален поднял на вытянутых руках Дикена, забавно поджимавшего под себя все конечности, на лице тифлинга было что-то среднее между неловкостью и виной. Действовал он подчеркнуто аккуратно — даже в конце, когда кобольда пришлось буквально вытолкнуть на поверхность, было понятно, что сделать это можно было гораздо сильнее. На какое-то мгновение я залюбовалась получившейся картиной, а потом, когда Вален поймал мой взгляд, сделала вид, что жутко интересуюсь пейзажем над его головой. Тем временем Дикен, клацнув зубами, прижался всем телом к полу и быстро-быстро пополз вперед. Кончик ребристого хвоста, свисавший в дыру, исчез, прикрытый чарами невидимости, но перед этим все же хлестнул тифлинга по лицу. Отомстил так отомстил.
Мне выпало держать кобольдов походный сумарь и лютню. Поймав себя на том, что как-то уж слишком сильно, до хруста, сжимаю в пальцах кожаные ремни, я расслабила пальцы и прислушалась. Не было даже звука шагов (вот умеет же, когда хочет!). Потом послышалось натужное сосредоточенное сопение, потом — скрип и шорох, как будто двигают что-то тяжелое. В конце концов кобольд, стоя на краю дыры, помахал в воздухе деревяшкой, очень похожей на ножку от стула.
— Босс, тут никого. И Дикен забаррикадировал двери.
И правда забаррикадировал: перекрыл ручку точно такой же деревяшкой, да еще и кресло под дверь пододвинул. Вот только если б не этот здоровенный пролом в стене…
Комната напоминала большой пыльный склад, хранилище, куда выносили ненужные или просто сломанные вещи. В глаза бросалась старинная, вычурная, красиво украшенная, но никому не нужная мебель, которая подпирала стены и, казалось, могла развалиться от одного неосторожного прикосновения. А вот мягкий голубоватый свет исходил из магических светильников, закрепленных на стенах, — пусть хозяева дворца и ушли, эти штуковины горели сами по себе, как наследие какой-нибудь погибшей цивилизации.
Вален помог выбраться мне, а потом подал руку Натирре, вытащив ее из тоннеля одним ровно одним движением. Кровавая дорожка, ведущая от пола к стене, недвусмысленно намекала, куда нужно двигаться дальше. Вооружившись одним из светильников (почему-то это казалось хорошей идеей, к тому же держать в руках что-то яркое и тяжелое было успокаивающе приятно), я выглянула в коридор.


Дворец восстанавливал сам себя, боролся с разрушениями, но получалось не особенно успешно. Магия в его стенах уже выдыхалась, поэтому практически во всех комнатах были следы борьбы, грязь и перья. (Дикен, подобравший одно длинное снежно-белое перышко, явно собирался писать им свою великую книгу, но после намека, откуда взялся трофей, тут же с ужасом его выбросил.) Почти у всех встречных статуй были отбиты головы, у картин — исцарапаны лица. На большей части из них, казалось, была изображена одна и та же авариэль: то ребенок, то взрослая, то в пышных одеждах, то с распущенными волосами, сидящая перед зеркалом. Зеркало на той картине изодрали в лоскуты тоже, то ли ногтями, то ли ножом…
В остальном замок казался тихим: в кладовых гнили брошенные припасы, в коридорах гуляло эхо и тихонько мерцали светильники. Разве что иногда приходилось спотыкаться о легкие, как будто сделанные из грязной ваты коконы да уворачиваться от свисающих с потолка гирлянд паутины. Один из коконов в конце концов вскрыла Натирра — с почти профессиональным изяществом, надо сказать. Придворный внутри оказался таким же сухим и таким же бледным, как его последнее пристанище; попадаться в лапы дроуков после такого хотелось еще меньше.
Новые хозяева дворца не показывались до тех пор, мы не зашли в самую глубь здания, к центру. К фонтану.
Комната была просторной, богато обставленной и с кучей картин — наверное, раньше ее использовали для каких-то официальных встреч. Но, главное, тут оказалась вода, до сих пор чистая и прохладная. А значит, несмотря на крайне сомнительные обстоятельства, наконец-то можно было пополнить запасы и смыть с кожи всякую вязкую дрянь. Вот только шум фонтана отлично скрыл топоток множества ног по потолку, поэтому сначала мы услышали все нарастающий шорох, а дальше сверху посыпались сети. Ну и дроуки посыпались тоже, да.
Первому, чьи конечности коснулись пола, прилетело в лицо моим светильником — сфера разбилась и обожгла грязно-серую скулу, губы чудища перекосило от бешенства. А я тем временем бросилась к Дикену, чтобы помочь ему освободиться от толстой, липкой паутины, которая опутала его ноги и крылья. Энсенрик ругнулся и как-то поежился внутри меча, однако лезвие без проблем перерезало путы на кобольде; тот, щелкнув зубами на потянувшуюся к нему шипастую лапу-руку, резво оказался за нашими спинами. Ударил по струнам. Запел — слов я не разобрала, но, может, это и к лучшему.
А вскоре в арьергарде оказалась еще и Натирра — ведь дроуки, которых все прибывало и прибывало в комнате, в первую очередь целились в нее. Нет, не то чтобы пауков вообще не интересовали мы с Валеном, однако было в их лицах что-то, что сулило крайне мучительную кончину единственной, хм, непеределанной дроу в этой комнате. В какой-то момент та даже отступила на полшага: обычно не особо эмоциональная, Натирра буквально фонтанировала отвращением. Хотя, пожалуй, меня бы тоже не обрадовал человеческий торс, прикрученный к насекомьему низу…
В общем, Натирру задвинули назад, и она, пусть не особо довольная таким положением, тут же начала что-то плести. Вовремя: успела отвести от Валена, который увлеченно разбивал дроуком фонтан, что-то искрящееся, прилетевшее со стороны… пауков? Ох, да ладно. Значит, кому-то, чтобы произнести даже простенькое заклинание, нужно долго учиться и каждый раз мысленно проходить странноватое испытание с кучей обнаженных телес. А кто-то может использовать магию, даже лишившись половины мозгов и превратившись в огромного паука.
В целом, сражаться с кем-то, у кого в два раза больше конечностей, чем у тебя, оказалось достаточно необычным опытом. Особенно под вопли Энсенрика о том, что при жизни он не очень жаловал насекомых, а сейчас хочет отомстить им за все хорошее. Особенно в компании Валена, которому было все так же сложно не попадаться под ноги. Особенно когда противники страшно скалят лица, плюются чем-то едким, выделяют такое же едкое с другого конца и не гнушаются пользоваться обычным оружием в дополнение к чрезвычайно сильным рукам. И это не говоря о том, сколько всего может вытечь из рассеченного брюха одной такой вот тварюшки…
Но все когда-то заканчивается, и дроуки закончились тоже. В этой части дворца уж точно: ничего больше не шипело, не топало, не сыпалось с потолка и не пыталось пролезть в двери из соседних коридоров. Однако меня не отпускало ощущение, что пара-другая пауков точно уползла в темноту и очень скоро попросит продолжения. Что касалось остальных дроуков — они, даже валяющиеся кверху брюхом, все равно выглядели так, будто в любой момент могут учинить еще какую-нибудь пакость. В итоге, едва-едва отдышавшись, мы приступили к сомнительному занятию — поиску и добиванию тех, что шевелится.
На то, чтобы обойти всех дроуков и убедиться, что никто из них внезапно не встанет, ушло не так много времени. Зато у меня наконец-таки получилось во всех подробностях рассмотреть этих странных созданий. Лапы у них подергивались, как у самых настоящих пауков, однако во многих осталось еще слишком много от дроу: волосы не успели отрасти, торс — раздуться, лица — измениться…
Лица.
Поймав себя на том, что уже долго-долго просто стою и смотрю на распластавшегося, лишившегося пары конечностей дроука, я потерла висок и вздрогнула: под пальцами оказалось прохладно, мокро и красно.
— Дикен, — окликнув кобольда, который весело болтал ногами и что-то насвистывал, сидя на разрушенном фонтане, я махнула ему рукой. Ящер с готовностью сорвался с места и подбежал ко мне, перепрыгивая на ходу через пауков всех мастей. — Посмотри внимательно на этого дроу, ладно?
Дикен посмотрел. Внимательно посмотрел. Даже присел на корточки, чтобы быть поближе к темно-серому подбородку лежащего на полу создания — да буквально носом в него уткнулся. Когда он поднялся, ожидая дальнейших указаний, на его морде было написано непонимание.
— Тебе не кажется, что мы когда-то его уже встречали?
Непонимания на морде кобольда стало больше. Поэтому прежде, чем ящер успел что-то ответить, я добавила — неожиданно для себя:
— Не здесь. В… Подгорье.
— Не-а. Дикен бы такое запомнил, — решительно сказал кобольд. — В Подгорье были только обычные дроу. Злые, но обычные, с двумя руками и двумя ногами. — И вот тут до него, кажется, начало доходить: глаза кобольда неожиданно распахнулись, рот приоткрылся, Дикен с опаской и сочувствием покосился на мои волосы. — Босс ударилась головой, да? У Дикена где-то было целебное зелье. Босс может взять себе его порцию, если хочет…
Ну спасибо, друг, поддержал. Благо, заметив, что над телом дроука происходит нечто интересное, к нам с кобольдом подошла Натирра. Легкая, сделанная из какого-то странного материала броня ее была испачкана мокрым; у меня перед глазами до сих пор стояла сцена того, как моя провожатая вскрывает дроучье брюхо так же ловко, как тот кокон в коридоре.
— Мне знакомо лицо этого дроука. Кажется, я видела его в Подгорье. — Решив сразу раскрыть все карты, я призналась сразу и честно: — Только тогда он еще ходил на двух ногах и был жив. Или не очень. Ой…
Теперь еще и у Натирры лицо стало вопросительно-подозрительным, а у меня начало пульсировать в висках. Дроу пару мгновений вглядывалась в меня, очевидно, отметив то же, что и кобольд чуть ранее, а затем молча присела на одно колено — начала осматривать тело, стараясь при этом особенно его не касаться. Дикен навис с другой стороны, лютня, закрепленная на его спине, тихонько бренькала, будто струны перебирала невидимая рука. Думаю, даже при жизни лежащий на полу дроук не получал столько внимания зараз.
— Сначала он был в отряде, который напал на таверну, а потом в комнате, где держали Халастера. Один из тех, кого вырубил Халастер, когда освободился, — почувствовал, что начинаю тараторить, я сделала глубокий вдох. Не помогло.
С другой стороны зала в нашу сторону начал с интересом посматривать Вален. А может, ему просто не нравилось, что мы втроем отлыниваем от грязной работы.
*Сама-то понимаешь, насколько странно это звучит? Иногда они возвращаются с того света... и отращивают дополнительные ноги*.
Мрачноватый, немного капризный тон, с которым говорил Энсенрик, тоже не особенно поднимал настроение. Чтобы не наблюдать, как перемигиваются компаньоны (точнее, это Натирра пыталась подавать какие-то знаки, а Дикен упорно не понимал, чего от него хотят), я отвернулась и все-таки встретилась взглядом с тифлингом. Вот только его тут не хватало.
— Ну хоть ты-то мне веришь?
*Не знаю, — пожал плечами неспокойный дух. И как у него это вообще получилось без тела? — Я редко вижу лица, все больше по потрохам. Но ты веришь точно.*
Отчасти жалея, что вообще начала этот разговор, я хмыкнула. Всматриваться в темные углы дворца отчего-то стало немного более жутко. Казалось, в одном из них, самом дальнем, в любой момент кто-то может начать мерзко хихикать…
*Целый день ты о Халастере. Не к добру, а?* — Энсенрик теперь старательно делал вид, будто это не он молчал всю дорогу от острова Создателя к острову авариэлей. Но почему бы и нет. А меня тем временем окликнула Натирра.
— Тарина. — Дроу выглядела несколько обеспокоенной, ее белесые брови сошлись на переносице. — Я не знаю, кого именно вы видели в Подгорье, но для нас будет лучше, если это окажутся разные существа. — Заметив, что к нам все-таки решительно шагает Вален, перебивший наконец все выжившее вокруг, она кисло ухмыльнулась. — Хотя этот остров, несомненно, полон сюрпризов.
Насколько дикими были эти сюрпризы, выяснилось очень скоро.
Правда, перед этим мы вчетвером умудрились накрепко потеряться в коридорах дворца и вообще убедиться, что внутри это место значительно больше, чем снаружи. А еще встретились с местными обитателями иного рода — здоровенными, видимо, изменившимися под влиянием магии пауками, хорошо, что без дроувских голов. Твари оказались дьявольски вредными, жутко шипели и постоянно лезли кусаться; выцарапывая из голенища сапога пару истекающих чем-то зеленым челюстей, я приметила темную дорожку, уводящую в один из коридоров. Конечно, кровавую. Конечно, выглядящую слишком уж приглашающе. Однако и то — ориентир.
И была комната с большими деревянными сундуками, обитыми чем-то красным. И были исцарапанные изнутри крышки. И были лежащие в сундуках дроу разной степени, хм, превращенности.
Свалившись в один из коробов, Дикен жутко перепугался сам и каким-то образом разбудил всех дремлющих вокруг существ. Благо, большая часть из них оказалась еще незаконченной: все, что они могли делать, это резво выбираться из своих пристанищ, жутко вопить и быстро-быстро ползти в твою сторону. После — цепко хватали за ноги. А дальше я не смотрела: отбивала чечетку в попытках скинуть с лодыжки холодные когтистые пальцы.

Точку во всем этом безобразии поставил Элисид, местный правитель и шут.
Правда, сначала пришлось еще немного попетлять по коридорам, слушая, как со всех сторон топают и стрекочут дроуки. Пусть комнату с сундуками и забаррикадировали, на этот раз по-настоящему, бюстом какой-то длинноволосой авариэли, шум в том районе произвел такой же эффект, как если бы кто-то тронул палочкой паутину. Но пауки вдруг отстали и разбежались, едва впереди замаячили высокие створчатые двери. Закрытые — и открывшиеся бесшумно, от одного только прикосновения.
За ними оказался зал, совсем не тронутый разрушениями, с настолько чистыми и блестящими полами, что ступать по ним ботинками, перемазанными во всякой паучьей пакости, было даже как-то неудобно. Света внутри было столько, что у меня с непривычки заслезились глаза, а Натирра и вовсе прикрыла лицо рукой; в основном этот свет лился сбоку и сверху, от уходящих куда-то под потолок колонн. А в другом конце комнаты стоял трон, и на троне этом, положив голову на сцепленные пальцы, сидел шут. Всамделишный. В странноватой одежде и даже шляпе с золотыми бубенчиками.
Увидев его, все дружно затормозили и обнажили оружие.
— Босс, тут какой-то странный парень, — протянул Дикен, очень стараясь не пятиться, но все равно уперевшись хвостом в мою ногу. — И его мы тоже убьем, да? — А вот в этом уже была надежда.
Да еще Вален пробормотал что-то про то, что шут без зрителей — не к добру.
Шут рассматривал нас спокойно и даже с улыбкой на тонких губах. Весь он был каким-то мелким, похожим на ребенка, сгорбленным и перекрученным, лицо явно несло отпечаток какой-то болезни. Ноги правителя странного острова даже не доставали до пола, волосы топорщились из-под шляпы. Но помахал он вполне благодушно и с полным осознанием того, что делает, этим разительно отличаясь от остальных авариэлей острова.
— Вижу, вас тоже коснулась карающая рука Халастера, — сказал он с сочувствием мне, когда мы подошли ближе.
*Да он издевается*.
— Тоже?
С трона шут не встал, так и смотрел снизу-вверх, при этом умудряясь выглядеть торжественно и чертовски, хм, умно. Кажется, его совсем не смущали четыре вооруженных гостя. Меня же не отпускало ощущение, что разговор должен был начаться как-то иначе.
— На вас лежит отпечаток той же магии, которая погубила наш бедный город, — без обидняков заявил шут. Бубенчики на его шляпе позвякивали при каждом движении. — Вы наверняка должны были это почувствовать, Тарина.
Самое время вставать в позу «я-же-говорила». А вообще, когда твое имя называют первые встречные, это достаточно неприятно. Даже спутники мои напряглись, хотя, казалось бы, куда уж сильнее-то.
— Халастер делает плохие вещи с теми людьми, которые его злят, да, Босс? Авариэли чем-то разозлили Халастера? — А вот Дикен уже перехотел убивать странного парня на троне и теперь проявлял чудеса сообразительности, успевая попутно разглядывать комнату.
Шут уже начал было даже обдумывать ответ на его вопрос, но я остановила происходящее вокруг безумие, подняв ладонь.
— Дикен, не лезь. — Ответом стало недоуменное сопение на уровне пояса. — Давайте начнем сначала. Вы вообще кто?
Элисид оказался ужасно везучим шутом в городе, которому жутко не повезло. Прежде он, по собственному признанию, пускал слюни, плясал для удовольствия настоящей королевы авариэлей — Шаори, и ни о чем больше особенно и не думал. Их город стоял высоко-высоко в горах, под солнцем и ветром; все было хорошо. А потом Элисид обнаружил себя с чрезвычайно тяжелой и умной головой, в дурацком костюме и в окружении немного свихнувшихся слуг. За окнами дворца оказалась пещера, в дверях тронного зала мелькнула спина королевы…
Дело было в магическом зеркале, в которое часами глядела Шаори: так она следила за врагами своего народа, настоящими и выдуманными. В какой-то момент артефакт, кажется, совсем завладел разумом хозяйки — только этим и можно объяснить желание Шаори пошпионить за Халастером. Тот, естественно, такому вниманию не обрадовался и ударил в ответ. В итоге город авариэлей закинуло глубоко под землю, а все его жители словно бы отразились в кривом стекле.
— Все, что прошло через зеркало, обернулось в свою противоположность, — лаконично закончил свой печальный рассказ Элисид. — Королева бросила свой трон, дурак стал всезнайкой. А само зеркало разбилось на части, так что мы все оказались в ловушке тут.
Разница между тем, как выглядел шут, и тем, как и что он говорил, была столь значительной, что становилось не по себе. Такое же ощущение у меня возникало разве что во время разговоров с Провидицей: как будто кто-то видит тебя насквозь, но тщетно пытается это скрыть.
— Откуда здесь взялись дроуки? — спросил Вален, нависая над Элисидом и его троном, но все-таки не подходя ближе. Рука его до сих пор касалась рукояти цепа. — Остров окружен водой со всех сторон. Не могли же все они переплыть через реку.
Я постаралась отогнать от себя видение плывущего по ядовитым волнам здоровенного паука (или сразу нескольких), а Элисид поерзал и рассеянно потеребил края шляпы, накручивая на палец позолоченную нить.
— Дроуки пришли на этот остров вслед за нами. Отсюда, из дворца. Сначала в дальних комнатах появились красные сундуки, а потом — эти существа. — Услышав о сундуках, Дикен, побывавший в одном из них и вдоволь наобнимавшийся с содержимым, скорчил страшную рожу. Шут отметил это и сочувственно усмехнулся. — Вижу, вы уже нашли то место. Думаю, оно тоже как-то связано с Халастером, с его наказанием за любопытство Шаори.
Натирра, посмотрев на меня, а потом на Элисида, на время спрятала лицо в ладонях: наверняка что-то поняла. Но промолчала. Ладно, потом спрошу, все равно это вряд ли будет что-то хорошее.
— Тогда почему их нет в этой комнате? — продолжал не особенно дружелюбно настаивать Вален. А вот это уже легко.
— Магия, — ответила ему я. — Здесь сосредоточена вся магия этого места. Наверняка до сих пор работают какие-то охранные заклинания.
Шут закивал, по тронному залу разнесся веселенький звон колокольчиков.
— Раньше нас было больше. Многие прятались в тронном зале, но потом… ушли. Не стали меня слушать. — Что-то в его голосе подсказывало, что находиться среди свихнувшихся соотечественников было не очень весело. А ведь за троном действительно стояли какие-то вещи, много вещей! — Магия, которая защищала Шаори, продолжает защищать и меня, но теперь я привязан к этому месту. Тут не может даже пролиться кровь, пока я того не захочу.
— Зачем авариэлю хотеть, чтобы пролилась кровь? — До этого Дикен внимательно, как загипнотизированный рассматривал колокольчики на шляпе шута, а тут неожиданно отмер и горестно выдохнул: — Здесь ведь такие чистые полы.
Авариэль подобрался и сполз на край трона, теперь ноги его твердо стояли на камне. Вот мы, кажется, и подошли к самому главному на сегодня.
— Я предлагаю вам сделку, — честно сказал Элисид. — Где-то на острове находятся пять осколков волшебного зеркала. Принесите их, чтобы я смог вернуть город обратно на поверхность. Зеркало после этого станет вашим. — Переводя взгляд с одного лица на другое, он вряд ли нашел много энтузиазма и веско добавил: — Вам ведь нужна любая помощь в войне с Вальшаресс.
— Вы и об этом знаете, — все же не выдержала я. — Быстро же расходятся новости по Андердарку.
Натирра презрительно скривила губы. Кажется, ей до сих пор мешал исходящий от колонн свет, поэтому на шута она не смотрела — больше на его ноги. Но и от них дроу была не в восторге.
— Он предложил то же отряду Вальшаресс. Поэтому они ждали нас возле дворца.
— Вам нужна помощь, а нам — надежда, — не стал отпираться Элисид. Хотя, казалось, говорить о таком ему было не очень приятно, он даже почти что начал оправдываться. — Дроу приходили сюда, но вряд ли добились особых успехов. Наш город успел на них… подействовать. Вы тоже скоро это почувствуете.
Подействовать, значит. И снова в дальнем углу комнаты как будто кто-то хихикнул…
— Если часть осколков окажется у нас, а часть — у них, придется сражаться. На потеху шуту, — заключил Вален, которому перспектива сражения во дворце не нравилась даже больше, чем возможность немного двинуться рассудком.
*Лично я уже начал делать ставки, что произойдет раньше. Но это так, к слову*.
Ну хоть что-то здесь никак не меняется.

— Так значит, Халастер... — упустивший разговор над телом дроука Вален теперь решительно ничего не понимал и очень об этом жалел.
— Даже больший безумец, чем казалось сначала. — Не то чтобы остров уходил у меня из-под ног, но... нет, все-таки слегка уходил.
— И все дроу, которые попали Подгорье?..
— Вряд ли. Иначе тут было бы не протолкнуться от дроуков. — Прокрутив перед глазами всех темных эльфов, с которыми пришлось повстречаться в Подгорье, я зарылась подбородком в воротник куртки. — Хотя непонятно, скольких еще их бродит по острову.
Зато ясно, откуда в тоннелях под дворцом появилось то тело: его тащили в комнату с сундуками, но почему-то не донесли. Наверняка количество полупауков сильно выросло, когда на остров пришел отряд Вальшаресс.
— Я даже не знаю, можно ли называть таких существ дроуками, — аккуратно поправила меня Натирра. — Само их существование — насмешка над всеми нашими верованиями. Халастер не мог унизить дроу сильнее, чем этим.
К тому моменту она уже просветила меня насчет того, как появляются обычные дроуки и при чем тут молчащая ныне богиня Лолт. Про то, откуда на острове могли взяться многоногие твари из дворца, Натирра рассказала тоже. Кажется, она не особенно верила собственным словам, но все сходилось слишком удачно: тот дроу из Подгорья, донимавшие Халастера авариэли, сундуки эти кровавые, в конце-то концов. Превратить одно существо в другое и натравить его на своих обидчиков — вполне в духе старика.
Ах да, произошло все это аккурат перед новым спуском в тоннели. Переваривать новости каждому пришлось молча и в одиночку, зато, когда в поле зрения вдруг появился дроук, потолок на него обрушивали вдохновленно и достаточно слаженно.
— Первые слухи об авариэлях появились незадолго до того, как Халастер был пленен. Наверняка он какое-то время сопротивлялся вторжению и наполнял остров этими тварями. А потом отомстил охране, которая его пытала. — Натирра, вроде бы, поклонялась Эйлистри, как и Провидица, однако подобные превращения все равно вызывали у нее негодование. Она даже сжала руку в кулак — и тут же расслабила, дернув плечом.
— Удивительно, что мы вообще выжили после того, как его освободили, — проворчала я, вызвав у нее неожиданно искренний смешок.
Судя по тоскливому молчанию, Вален теперь понимал еще меньше, чем пару минут назад. Но и спрашивать о чем-то еще, рискуя вызвать тем самым новую порцию странных разговоров и возмущений, не торопился. С другой стороны, какая разница, что за природу имеет дроу на паучьих ножках, когда он пытается откусить тебе голову…
А еще упорно, сосредоточенно и подозрительно долго молчал Дикен. Он даже достал откуда-то из закромов перо (обычное, не снятое с кого-то из обитателей острова) и теперь ковырял им в зубах, шагая чуть поодаль и время от времени ускоряя шаг, чтоб не отстать слишком уж сильно. Притихший кобольд сильно походил на склянку с алхимическим огнем, которая вот-вот треснет и ка-а-ак рванет; дел впереди было много, лучше б узнать, что творится в голове у верного компаньона.
— Дикен, ты чего такой печальный? — спросила я, сняв с его крыла клок паутины.
Кобольд покосился на меня темным глазом. Перо, кончик которого он жевал, казалось, могло развалиться в любой момент. М-да, вряд ли им еще можно будет писать.
— Если Босс соберет зеркало, тот парень снова станет глупым? Будет опять смешить королеву?
А, Элисид. Я только-только забыла взгляд, которым авариэль провожал нас, уходящих к дверям. Дверям, за которые не мог выйти сам.
— Ну, скорее всего. Если этому городу очень повезет и все станет так, как было. — Хотя «как было», конечно, уже вряд ли когда-то станет. В лучшем случае получится «не так ужасно, как сейчас», но об этом я сказать не решилась. Спросила только: — А почему ты о нем думаешь?
— Шутовство — это очень серьезно. Дикен тоже когда-то был шутом, поэтому понимает, — медленно, будто бы собираясь с мыслями, проговорил кобольд. Сделал еще пару шажков вперед. — Если бы было нужно, Дикен тоже отдал рассудок за Босс. И все остальное, что попросят.
Кто-то из компаньонов, или Вален, или Натирра, слегка сбился с шага. Где-то внутри меча не очень удачно съязвил Энсенрик.
Уж что-что, а смущать совершенно безобидными фразами Дикен умел как никто другой, однако в городе, полном безумных авариэлей, его признание выглядело совсем мрачно.
— Не пугай меня так, пожалуйста. — Я коснулась его плеча. — Будем надеяться, тебе никогда не придется делать что-то подобное.
Вот с такими настроениями и начались поиски осколков волшебного зеркала.
На самом деле, где их искать, было совершено неясно. Элисид говорил, что осколки должны тянуться к самым сильным местам города — точкам, в которых прежде бурлила жизнь, которые поддерживали Шаори Фелл. А один из осколков унесла с собой сбежавшая королева, которая стала отшельницей и обитала в одной из местных пещер. Лезть за ней в темноту особенно не хотелось, да и где вообще находилась эта пещера, Элисид не знал (зато знал, что Шаори точно жива, иначе он бы смог наконец покинуть дворец). В итоге решено было возвращаться к библиотеке — потому что место выглядело больно уж примечательным, а еще… ну, я же обещала это Валену.
Притихшее здание вид имело насупленный и слегка угрожающий. Внутри больше не плакали и не смеялись; двери библиотеки были закрыты, кажется, их что-то держало изнутри (или все-таки кто-то?).
— Если осколок внутри, он должен искажать это место сильнее, чем остальную часть города, — поделилась своими опасениями я. Мне очень хотелось, чтобы запас всяких выскакивающих из темноты в лицо штук закончился. Ан нет.
Вален снял дверь с петель так легко, будто всю жизнь только этим и занимался. Сначала осмотрел замок и чуть-чуть с ним повозился, а потом нажал где нужно, и дверь поддалась. Наружу тут же пахнуло горелым; я удивилась, что не почувствовала этого в первый раз, а Дикен с его чутким нюхом тут же раскашлялся и чихнул. (Кажется, даже с искрами. Ох.)
Вален же первым собирался шагнуть в темноту коридора, но прежде, чем он это сделал, на него выпрыгнуло нечто. Что-то. Перепачканный в саже и взъерошенный авариэль.
Наверное, он хотел вытолкнуть вторженца из библиотеки, но сил не хватило, и бедолага с подкашивающимися ногами просто повис на Валеновой руке. Впрочем, тифлинг почти сразу отодрал его от себя и выволок наружу. Хорошо хоть, что не прибил по дороге.
— Не трогайте ее, она не сделала ничего плохого! — распластавшийся на земле авариэль обращался, конечно, ко всем нам сразу, но больше — к Натирре, под ноги которой неуклюже свалился. Теперь было видно, что сажа на его коже растерта как-то неравномерно, местами ее оказалось слишком много. Она как будто прилипла к чему-то жирному.
— Не трогать кого? — осторожно спросила дроу, которая, как ни старалась, не могла избежать взгляда крылатого чудика. Ну хоть кто-то наконец смотрел на нее снизу-вверх, а не наоборот.
— Куаталу. Мою жену. — Авариэль отвернулся, всхлипнул и уставился на свои ноги. — Она потеряла рассудок… стала ужасным чудовищем.
Я посмотрела в темноту дверного проема. И Натирра. И Вален. И Дикен тоже, наверное. Темнота теперь казалась не такой темной, внутри здания плясали оранжевые искры: что-то горело.
Авариэль тем временем бубнил о монстрах, которые одним лишь взглядом обращают всех неосторожных в камень, и своей миссии — не пускать горожан в библиотеку, дабы Шаори Фелл не обзавелся парой-другой удивленных статуй. Ибо жена бедолаги, местный библиотекарь и невероятная красавица, стала ни кем-нибудь, а… целой медузой.
При себе она вечно носила какой-то осколок зеркала, но эта новость была воспринята как само собой разумеющееся.
Нашли.

— Дикен и Босс однажды уже победили медузу и знают, что делать. Да, Босс? — особой уверенности в голосе Дикена не было. Мне вдруг ясно вспомнилось, какую несуразную статую он представлял собой там, в пустыне, пока я пыталась обратить весь этот камень в плоть.
И опять наше прошлое приключение бесцеремонно вторглось в приключение нынешнее.
— Нам с тобой в тот раз очень повезло. И вряд ли сейчас мы где-то найдем башенный щит, — сказала я, пытаясь выкинуть из головы старый храм, который должен вот-вот превратиться в погребенную под песками могилу…
— Босс все равно избавилась от него еще на подходе.
…фигуру напротив, сбрасывающую капюшон, обнажающую клубок из змей вместо волос…
— Не могла же я одновременно тащить щит и вести тебя. Помнишь, кто хотел идти в бой с закрытыми глазами?
…разливающийся по рукам и ногам холод. Все вокруг меркнет, шею не повернуть: это окаменение добралось до глаз.
— Ты слишком из плоти для того, кто столько времени провел наедине с медузой. — Только обратившись к сидящему на земле авариэлю, я осознала, как странно выглядела наша с Дикеном перебранка со стороны. Вряд ли Натирра с Валеном что-то поняли. — Прости, но, может, твоя жена превратилась в какое-то другое существо?
Авариэль замотал головой. К библиотеке тем временем уже начинали подтягиваться другие жители острова; впрочем, они держались на почтительном расстоянии и просто глазели, не вмешиваясь.
— Моя жена стала ужасной медузой, а ее… — слово авариэль подобрать не смог, но очень убедительно изобразил что-то, что можно нанести на лицо, — стала средством, которое позволяет выдерживать ее взгляд.
А. Ну да, узнаю Халастера. Что может быть логичнее. Интересно, как авариэль вообще догадался об этом эффекте…
— Она часто плачет, когда жжет свои книги, — громкий смех Энсенрика в моей голове был прерван тем же авариэлем. Искренне верившим, что в супруге его осталось еще что-то человеческое. Или авариэльское.
Вот теперь, наконец, понятно, что за звуки тогда привлекли наше с Валеном внимание. Интересно, знай мы, что за дверями плачет медуза, прошли бы мимо?
Не уверена насчет тифлинга, но я пару раз задавалась этим вопросом, пока находилась в библиотеке.
Не одна, с Дикеном; и перед этим пришлось немного поспорить со спутниками, которым не особо хотелось так разбрасываться Избранными. Однако как обращаться с медузами, знали только мы с кобольдом (ну, примерно), а еще снаружи должен был остаться кто-то, кто мог бы, если понадобится, вернуть в нормальное состояние две застывшие в смешных позах статуи. Ну и защитной мази, по признанию авариэля, осталось не так уж много. Да и ту Вален мрачно посоветовал сначала испытать на кобольде (не удивлюсь, если Дикен когда-нибудь цапнет его в пылу особенно жаркой битвы).
Мазь сработала. Медуза в библиотеке действительно была.
Наружу мы с Дикеном вышли озадаченными, задыхающимися и провонявшимися паленым на десять приключений вперед. Кобольд часто кашлял, топая скорее наощупь, держась близко-близко к стене; я на вытянутой руке несла перед собой полусгоревшую книгу с чуть-чуть торчащим из нее осколком зеркала. Его на всякий случай перевернула блестящей поверхностью вниз — чтоб никто больше случайно не отразился.
Книгу у меня тут же попытались забрать. Все еще удерживая ее за другой край, сморгнув слезы, я увидела перед собой Натирру. Кажется, дроу не особенно доверяла мне в моем теперешнем состоянии — вдруг сделаю из одного осколка еще пять? Хм, и правильно; убедившись, что дроу крепко держит почерневший томик, я сложилась пополам в приступе кашля, который не могла позволить себе внутри. Надышаться густым воздухом Шаори Фелла до конца было невозможно, он словно бы застревал в легких, но все же был лучше того, чем приходилось дышать в библиотеке.
Дикен потряс свою флягу с водой.
— Боссу б попить. У леди-дроу осталась вода? Наша вся вышла.
Глотнув из вложенной в руку фляжки, я умылась и едва удержалась от того, чтобы вылить остатки воды на кобольда — он весь был в копоти. Заметила, что авариэли вокруг библиотеки исчезли: может, им стало скучно, а может, их успел разогнать Вален. Сам тифлинг в это время за шиворот удерживал бедолагу — мужа медузы, который так и сидел на земле, не сводя взгляда с мерцающего в здании огня.
— Где-то под этими змеями еще жива прежняя Куатала, — промолчать, глядя в полные надежды глаза авариэля, было просто невозможно.
Вот только ему лучше не знать, что осколок зеркала медуза держала при себе для того, чтобы отразиться в нем и тоже окаменеть. Очень уж тяжело ей давалась компания змей вокруг лица. Не работало.
Авариэль заторможено кивнул. Вален наконец перестал удерживать его и начал с намеком разминать кисть; Натирра вертела в руках книгу с осколком, пытаясь прочитать название. Так, надо бы и им все объяснить…
— Там правда была медуза. И она загадывала нам загадки!

Куатала ходила меж стеллажей в главном зале библиотеки, выбирала с полок книги и относила их к горящему тут же кострищу. Она обладала всеми положенными медузьими атрибутами — сероватого цвета кожей, вертикальными зрачками и пятнистыми в ромбик змеями, которые оплетали ее голову, как раздерганная корона. Змеи и сообщили ей о нашем появлении: слаженное шипение, а также разворачивающий просто рывок «волос» в сторону отвлекли Куаталу от сожжения увесистого томика.
Впрочем, нам с кобольдом, задыхающимся от дыма и копоти, перемазанным чем-то едко пахнущим, она даже не удивилась, лишь посоветовала покинуть библиотеку, потому что в ней скоро будет нечего читать. А перед этим какое-то время вежливо не обращала внимания на наши препирания. Мы с Дикеном бросили монетку на то, что первым поздоровается с медузой, и пообещали друг другу не смотреть ей в глаза. Но, если изо всех сил пытаешься чего-нибудь не сделать, все равно в конце концов это сделаешь, так что в глаза Куатале я посмотрела — почти человеческие, глядящие немного с укором.
И ничего не случилось. И все завывания Энсенрика о том, что ему не хочется проторчать еще десяток лет на поясе каменной статуи, были зряшними.
В общем, для медузы Куатала оказалась разговорчива и достаточно, эм, мила. Свою прошлую жизнь она помнила в той степени, чтобы осознавать, во что превратилась, а рассматривать в зеркале свои змеелоконы ей порядком поднадоело. Так что уболтать ее отдать осколок у нас получилось, пусть под конец говорить пришлось реже, чем кашлять. А из тех подзакопченных занавесок получились неплохие повязки на лица…
Осколок Куатала пообещала отдать в обмен на интеллектуальную беседу… соревнование разумов… ох, да загадки свои она начала загадывать. И вот тут-то мы едва не продули.
— «Забудь тьму, посмотри на меня, чтобы увидеть свет», — четко-четко, едва ли не по слогам процитировал Дикен. Чтобы было слышнее, он задрал голову и в итоге налетел на какой-то мусор. Но выровнялся, вовремя подхваченный рукой Валена. — Это что-то, что всегда горит и сверкает.
— Слишком просто, кобольд. Солнце.
— Вот и Босс с Дикеном так решили. А потом змеиная леди нас чуть не искусала.
Вален покосился на него с таким выражением, будто не до конца верил тому, что слышит. Однако он краем глаза постоянно следил за передвижениями кобольда и был готов подхватить его снова, вдруг что. Все-таки в рюкзаке Дикена решили хранить драгоценный осколок зеркала — ни в чьи больше карманы он просто не поместился бы.
Идти к авариэльскому храму — следующему мрачноватому месту, которое следовало проверить, — предстояло через весь город. Путь был неблизкий.
— Правильный ответ — грязь, — ответила на незаданный вопрос я. — Куатала взбесилась, когда мы начали возражать. И все ее змеи… в общем, взбесились тоже, начали жалить ее и друг друга.
Меня передернуло от воспоминаний о том, как сердито отмахивалась от змей Куатала, словно и не чувствуя укусов. Ну а мазь, которой пользовался бедолага-авариэль, к тому моменту начала высыхать на коже и истончаться, отчего спорить с медузой становилось еще более некомфортно.
Натирра, шагающая рядом со мной, покачала головой. Оценила, наверно, насколько близко мы были к окаменению.
— Давай еще одну, — попросил тифлинг. Видимо, слушать Дикеновы рассказы было веселее, чем глазеть на разруху в Шаори Фелл.
Дикен с готовностью откашлялся. Или просто вдохнул что-то не то: окраины города были полны нечистот.
— «Ничему не избежать меня. Когда я появляюсь, мир покрывает тьма».
— А вот это уже солнце, — я даже улыбнулась уголками губ. — Солнечный свет. С ним оказалось попроще, надо было только сначала найти неправильный ответ.
То ли обдумывая мои слова, то ли отвлекшись на кобольда, который брезгливо рассматривал какую-то пакость под ботинками, Вален коснулся затылка, затем рогов с острого края. Жест частый и очень простой — и все равно один из тех, после которых прикладываешь усилия, чтобы перестать пялиться.
— Вам очень повезло выйти из этой библиотеки, — наконец сказал он.
Не знаю, что именно он имел в виду. Может, то, что мы с Дикеном действительно везучие и выкрутились лишь благодаря бессонным ночам, которые кобольд провел, развлекая Тимофаррара загадками. А может, снова намекал на мою подозрительную избранность. Дела до этого мне уже не было: минутное облегчение и радость от хорошо выполненной задачи схлынывали, уступая место моей обычной настороженности.
Вряд ли в храме было что-то хорошее.
Нет, какое-то время во мне теплилась надежда, что проклятие не тронет такое благословенное место. Но все же в Шаори Фелл оставалось не слишком много всякого светлого, да и дроуков, похоже, к храму тянуло — еще один дурной знак. Ну а в том, что осколок внутри, после посещения библиотеки я почти не сомневалась. Очередная пульсирующая жизнью точка города просто обязана была его позвать.
*Там, где храм, должны быть и храмовники, — вклинился в мои размышления Энсенрик. Последнее слово он произнес с некоторым отвращением. — Как думаешь, осколок и их превратил в уродов?*
Я благодарно коснулась рукояти меча рукой. Наверняка на моем лице уже появилось то выражение сердитой сосредоточенности, от которого Дикену вечно хотелось засунуть голову в землю.
— Куатала была красива раньше — думаю, поэтому-то она и стала медузой. Тут все искажается, как в разбитом зеркале, помнишь?
Неудовольствие живого оружия ощущалось, как что-то кислое на языке.
*Ла-а-адно. Но их все еще могли просто сожрать дроуки.*
Узнать, насколько сильно он ошибался, предстояло чуть позже. А пока нужно было действительно что-то делать с дроуками, облюбовавшими грот вокруг храма. Издалека зал казался пустым, но, если присмотреться, темнота в его верхней части выглядела слишком неоднородной. Подвижной.
— Если авариэли их кормят, — Натирра, задрав голову, задумчиво взвешивала в руках один из своих кинжалов и говорила чуть-чуть нараспев, — то почему бы нам не поступить так же?
Пока это экзотическое предложение укладывалось у меня в голове, дроу продолжала размышлять вслух. Соваться к храму вот так вот просто не хотелось, и мы остановились на безопасном расстоянии, чтоб все обговорить.
— Если эти существа отвлекутся… насытятся… нам будет легче пройти в обе стороны.
Думаю, мы с Дикеном одновременно представили, как пыхтя волочим к храму мешок с чем-то вяло сопротивляющимся. У меня дернулось веко, кобольд поперхнулся и присел на хвост.
— На улицах и в домах Шаори Фелл много тел. И еще можно использовать тех, кому все равно.
Эта Эйлистри, которой так преданы Провидица и Натирра, точно доброе божество? Судя по тону, дроу совсем не понимала, что плохого в ее предложении, и ждала моего положительного ответа.
Покосившись на Валена, я поняла, что в нашей с кобольдом компании прибыло: синие и вечно настороженные глаза тифлинга стали еще синее и округлились от удивления. Переглянулись мы с полным пониманием, и тифлинг неожиданно ответил за меня.
— Пройдем сами, — веско произнес он. — В Шаори Фелл и так осталось слишком мало горожан.
Натирра поджала губы, но, глядя на кивающую меня, подчинилась. На несколько мгновений она как будто осталась в одиночестве в нашей компании — а я задумалась над тем, что у Провидицы за последователи такие, не знающие и не понимающие методов друг друга.
Но потом, конечно, стало не до размышлений, ибо нас снова пытались сожрать.
Не сразу, конечно. Сначала дроуки не обратили внимания на кучку существ, передвигающихся неторопливо и осторожно, скрывающихся под какой-то ветошью, надвинутой на лицо (позаимствованной, честно говоря, в ближайших домах). Одна из фигур еще и с заметным усилием тащила что-то, прижимая его рукой к себе. Что-то, закрытое тканью, вертелось и никак не могло усесться спокойно, и его явно было слишком мало, чтобы кого-нибудь накормить.
Однако им заинтересовались. Вниз спустилась всего пара дроуков, затем присоединился третий — в первый раз их было сильно побольше. Те, что заинтересовались, степенно сходили по почти отвесным стенам пещеры, расслабленные и спокойные, с одинаково хищным выражением на лицах и странно натянутой кожей на обнаженных торсах. Они подходили справа, слева и сзади, еще не окружая, но намекая, что этим все и закончится. Зеленоватый, поганочный свет растущих в гроте грибов бросал странные блики на их тела.
Слыша свистящее дыхание Дикена, я искала взглядом двери храма и сама дышала в такт собственным шагам. Вален и Натирра зажали меня с двух сторон, опять наводя на мысли о карауле, конвое или чем-то таком, но это одновременно и чуть-чуть успокаивало. Примерно в той же степени, в которой нервировала болтовня Энсенрика — он с чувством описывал, как менялось выражение на лице настигающего нас сзади дроука. Тот точно ощущал присутствие Натирры, но не мог до конца понять, от чего ему так беспокойно. От этого существо кривилось, принюхивалось и цокало на своих паучьих ногах все активнее.
В одном из храмовых окон то появлялся, то исчезал свет, будто мимо окна кто-то ходил со свечей.
Когда пара дроуков, безмолвных, заинтересованных, все же преградили дорогу, Натирра как бы случайно коснулась моего локтя. Ну, вовремя. У меня никак не получалось взять кобольда настолько удобно, чтобы не мешал его хвост, а рука начинала ныть. Я с облегчением позволила ему скатиться на пол и наконец уверенно сжала то, что ранее прижимала к себе под одеждой.
Пропитанный маслом, сделанный из какой-то ветоши факел зашелся красным, когда Дикен на него дыхнул. Такой же факел в руках Валена тоже пошел огнем, кажется, тифлинг даже слегка обжег перчатку и пальцы, но это не помешало ему ткнуть горящей головешкой в лицо ближайшему дроуку. Я поддержала его, чудом не задев и не ослепив Натирру, которую, как и дроуков, совсем не обрадовало такое количество света. Ну а потом оставалось только прорываться вперед, к храму, стараясь не думать о том, как возвращаться обратно в город.

Храмовые двери оказались не просто не заперты — одна из створок была приглашающе приоткрыта.
Распахнув ее полностью, под вопли и рычание дроуков я пропихнула вперед Дикена и пропустила Натирру. (Та едва не сломала мне запястье, почувствовав прикосновение к спине. Надо завязывать с этой привычкой.) Затем понаблюдала, как сражается Вален — он не отступал и, кажется, только чудом не позволял себя окружить. Понаблюдала еще чуть-чуть. Начала подозревать, что дело не чисто и тифлинг чересчур увлекся сражением, благо, после моего оклика он все же вспомнил, ради чего мы пришли. Да что тут происходит вообще…
Конечно, дроукам не понравилось, что двери храма захлопнулись прямо перед их лицами. Однако внутрь никто ломиться не стал, видимо, решив, что незачем тратить силы, если можно спокойно подождать снаружи. Так что, отлепившись от дверей, я смогла осмотреться. Мои ноги до сих пор были немного ватными, и я хватала воздух ртом с момента, как переступила порог, но тогда почти не обращала на это внимания. Кажется, на улице было безопаснее.
*Этот храм… осквернен. Иди осторожно, у меня мурашки от этого места.* — Казалось, мой меч был напуган впервые за время на острове. И совершенно прав насчет осквернения.
Мне приходилось видеть не так много оскверненных святилищ, но в этом точно обитала какая-то злая сила. И почти все окна занавесили изнутри, чтобы ей было сподручнее и спокойнее. И над освещением потрудились, чтобы внутри была раздражающая глаза недотемнота, чуть-чуть разгоняемая светом чего-то чадящего и пахнущего тленом. Выразительные пятна на полу говорили сами за себя, а пространство вокруг алтаря выглядело подозрительно и ненатурально свободным. Пятен на нем было больше всего.
— Босс, там птицы! — Дикен, не разобравшись, с разгона ткнул когтем в одну из клеток, подвешенных к потолку. Но потом до него дошло, что в храме чересчур тихо для пернатых, и он растерянно добавил: — Были. Кажется, это храм Эдри Фаэнья, Босс. Богини крылатых эльфов.
Смотреть на съежившиеся легкие комочки на дне клеток было тревожней всего. Бывшие храмовые питомцы словно символизировали то, что случается с обитателями поверхности в Андердарке. А еще я почему-то начала вспоминать о собственном фамильяре: даже если у меня получится его позвать, ворон будет так выделяться на фоне окрестностей…
Зато, может, хотя бы Натирру порадую. Птицы в клетках явно заинтересовали ее — наверно, потому, что местные домашние любимцы носили чешую или что похуже. Исследуя храм, дроу бросала быстрые взгляды на птичьи клетки и даже коснулась одной из них. Заметив это, я почувствовала тошноту и стала смотреть в другую сторону: на запылившиеся скамейки, на Валена, который был настолько напряжен, что, кажется, подумывал вернуться на улицу. На местного жреца, который сливался с темнотой не хуже нашего скорбного лодочника Каваллеса. (Интересно, чем он там занимается, кстати.)
*А вот и храмовники. У этого, вроде, только мантия уродс… Эй, чего тебя так шатает?*
Балахон на храмовнике действительно был сродни тряпкам, которыми занавесили окна. В темный цвет ткань перекрасили неумело и непонятно чем, из-за чего местами она была чуть пятнистой. Пятнистыми по краям, но в основном черными были и крылья авариэля; при виде него у меня поплыло в глазах, и я схватилась за первое, что попалось под руку.
На сухом скуластом лице храмовника появилась улыбка — какая-то чересчур понимающая, но ни разу не сочувственная.
О нет.
— Он меня проклял! Не подходите! — воскликнула я и сделала шаг назад, выставив перед собой меч Энсенрика, хотя вообще было поздно. Меч ощущался непривычно тяжелым.
— На вас возложила руки богиня болезни и яда. Не я, — с каким-то укором сказал авариэль. Все еще улыбаясь, он приблизился, и теперь стал заметен болезненно-пергаментный цвет его лица.
Впрочем, выражение на его лице изменилось, когда к нему из-за моей спины направился Вален. Авариэль шмыгнул за колонну так плавно и шустро, будто использовал для этого крылья.
— Что еще за богиня?! — рычащие нотки в голосе тифлинга были продолжением всех тех слов, которые он произнес себе под нос перед этим.
— Талона, — ответила я, перебрав в голове всех знакомых божеств. — Теперь понятно, что стало со всеми этими птицами.
От моих слов храмовник скривился, будто у него разом заболели все зубы.
— Раньше я служил Эдри Фаэнья, нашей крылатой леди. Но под землей не место воспоминаниям о полете. Так что мне пришлось… изменить храм в честь своей новой покровительницы.
Вален все еще размеренно шагал следом, и авариэлю очень хотелось держаться по другую сторону храма от него. Он быстро обошел одну из клеток, отвернувшись, не глядя на содержимое, но резко остановился, когда на его пути вынырнула Натирра. Дроу была ниже почти на две головы, но рассмотрев ее (и кинжалы в ее руках), авариэль отклонился назад, забавно задрав подбородок. Попытался развернуться, но с другой стороны его как раз нагнал Вален.
Больше идти было некуда.
— Меня зовут Ломилитрар Гниющий, — со всем достоинством, возможным в этой ситуации, представился храмовник. А затем указал на меня, что наверняка потребовало определенной силы духа. — Вы были избраны моей богиней, чтобы пройти испытание. Поэтому сейчас вы чувствуете то, что чувствуете.
— Давайте в следующий раз избранным будет кто-нибудь другой? — В груди уже поднимался нехороший жар, мое дыхание стало горячим. Слишком много божественного внимания для одного дня.
Потом было еще немного допросов, угроз и размахивания оружием. Но ничто из этого особенно не работало: голова Ломилитрара была задурена не меньше, чем у остальных эльфов на острове. Любые слова о том, что было до Андердарка, кажется, причиняли ему боль, а еще его дергало каждый раз, когда он смотрел на птичьи клетки. Да и вообще храмовник выглядел так, будто в любой момент мог свихнуться и проклясть еще кого-нибудь за компанию.
Осколок зеркала у него тоже был, хотя авариэль и не помнил, как к нему попала эта опасная вещица. А испытание, о котором он говорил, задыхаясь от предвкушения… Ну, ему очень хотелось, чтобы я выстояла в бою против существа, которого он призовет. В награду за такое зрелище Ломилитрар обещал и исцеление, и осколок. Вот только доверять кому-то, кто говорит о болезнях с таких восхищением, отчаянно не хотелось.
— Вы можете убить меня, но вместе со мной умрет единственный способ излечиться. — Несмотря на то, что в его храме была куча вооруженных и злых гостей, авариэль уже чувствовал себя спокойно и с жадностью наблюдал, как я вытираю со лба пот. — И тогда благословение Талоны останется с вами до конца ваших дней.
Дикен, жмущийся к моим ногам, оскалился в его сторону.
— Босс, этот парень такой же, как змеиная леди в библиотеке. От него воняет безумием.
*Решайте быстрее. У тебя отвратительно горячие руки.*
— Кто-то из нас может сразиться вместо Тарины? — ровным голосом спросила Натирра. Она до сих пор не убирала оружие и не отходила от храмовника, маячила за его крылом, как раздраженная тень. — Мы делаем одно дело.
Тот ухмыльнулся и покачал головой.
— Я… Талона не позволит кому-то из вас помогать избранной. А если вы попытаетесь, — он многозначительно взглянул на Дикена, снимающего с пояса лютню, — я не смогу предсказать последствия.
Кто бы сомневался.
Ну да ладно.
— Я сделаю, как он хочет. Нужно разобраться с этим, пока у меня есть силы. — Я пыталась говорить бодро, но, кажется, никто мне не верил. Дикен шумно втянул носом воздух, а смотреть на Валена, который, похоже, взвешивал в голове очередную мою избранность, я и вовсе не решалась. — Что дальше?
— Идите к алтарю. — Ломилитрар, довольный, добившийся своего, сплел руки на груди. — Слуга Талоны появится перед вами.
Ну, не зря мне не понравились те пятна на полу — вероятно, часть своей паствы жрец как раз перевел на подобные испытания. Я прошагала к указанному месту, радуясь, что идти получалось не шатаясь. Правда, для этого приходилось контролировать каждый шаг, держать спину подчеркнуто ровно, следить за дыханием. Однако, ощущая тяжесть меча, я думала, что все не так плохо — жрец оставил мне ровно столько сил, сколько нужно, чтобы защититься.
*Талона наслаждается страданиями других. Не думай, что будет легко*, — зашептал Энсенрик, и меня обрадовало, что он заговорил. От напряженных взглядов спутников, сверлящих спину, и их молчания было не по себе.
— Смотри в оба, ладно? Сейчас мне особенно нужна твоя помощь.
Будто в насмешку, первым, кого призвал чокнутый авариэль, оказался паук — я даже услышала возгласы негодования с той стороны, где остались компаньоны. Паук был примерно таким же, как те, с которыми пришлось столкнуться во дворце. Вот только судя по буро-зеленому… чему-то, что стекало с его жвал, он то ли был жутко ядовитый, то ли чем-то болел, а может, все вместе.
Слуга Талоны чуть-чуть путался в собственных ногах и шатался, как зомби, но меня разглядел и бросился. Что-то подсказывало, что одного укуса будет достаточно, и вряд ли у Ломилитрара найдется противоядие.
*Бей по лапам! — воскликнул Энсенрик, когда я отскочила с пути существа. Паук тем временем разворачивался, темный блестящий панцирь на его спине выглядел плотным. — Надо достать до брюха!*
Да знаю я. Подпускать паука к себе не хотелось, но я все же задержалась на месте, стараясь не обращать внимания на то, что мир перед глазами плывет. Подождала, пока существо приблизится, раскрыв жвалы. Сделала шаг в сторону и навстречу, подрубила лапы с одной стороны, а потом пинком перевернула верещащего паука на спину.
Энсенрик внутри меча сжался от отвращения, когда лезвие проткнуло брюхо и походило из стороны в сторону. Паучьи лапы, целые и не очень, еще немного подергались, оставляя занозы в моей одежде, а затем застыли.
*Ну, допустим, это действительно было не слишком сложно. А теперь вытащи меня из этого, пожалуйста, и не забудь обтереть. — Я сначала сняла руки с рукояти меча, но затем оперлась об нее и зажмурилась, пережидая головокружение. Перемазанное в паучьей пакости лезвие дзинькнуло о пол. — Молодец. Ты справилась.*
Я кивнула в ответ на похвалу, но облегчения не почувствовала. Казалось, паук забрал с собой остатки моих сил — даже чтобы вытащить меч Энсенрика из него, понадобилось упереться в тушку ногой. И обратный путь до Ломилитрара дался непросто, пришлось бороться с желанием пообниматься с каждой встречной колонной. А судя по лицам спутников, мне явно не стоило пытаться улыбаться в таком состоянии.
В любом случае, на исцеление было рассчитывать рано.
— Я не говорил, что ваше испытание будет состоять только из одного этапа, — почти искренне удивился жрец, дождавшись, когда я доковыляю до него. — Госпожа ядов будет удовлетворена, только когда вы ощутите весь ужас болезни.
— Это не честная игра, — отметила Натирра, пока я пыталась подобрать слова.
Ломилитрар дернул плечами. Не знаю, как ему удавалось так хладнокровно игнорировать нависающего над ним Валена. И по-моему, Дикен как раз примеривался, чтобы вцепиться в голень авариэля.
— Болезни и не бывают честными, — объяснился тот. — Каждый этап будет сложнее предыдущего. На каждом избранной будет становиться… хуже.
— И сколько этапов ты приготовил? — Собственный голос показался мне непривычно глухим, будто доносящимся издалека.
— Не я, — спокойно улыбнулся жрец. — Талона.
Узнать, из скольких этапов состоит испытание, так и не получилось: все разбивалось о непроницаемое выражение лица жреца и его воззвания к богине. В итоге мне пришлось вновь отправиться к алтарю, чувствуя, что в храме одновременно и жутко жарко, и жутко холодно.
А потом стало жарко и ломотно на сгибах всех суставов, потому что пришлось побегать от призванного Ломилитраром упыря. Не знаю, откуда он его взял, не знаю, как долго это существо бродило в своем посмертии, то прыти ему было не занимать — а может, это я чувствовала себя, словно во сне. Резкие движения нежити, клацающие желтые зубы, царапины на скуле, оставленные мертвой рукой, — я радовалась только тому, что Ломилитрар хотя бы загодя прибрался на импровизированной арене. Спотыкаться еще и о тушку паука было бы совсем сложно, а так ее стерли чары.
То же случилось и с упырем, когда его голова отделилась от шеи. В этот момент от слабости меня бросило на колени — чтобы встать, пришлось собраться с силами и немного послушать подбадривающее бормотание Энсенрика.
— Жрец просто мучает ее, — донесся откуда-то издалека голос Валена, и мне захотелось с ним согласиться. Особенно когда на импровизированной арене возникла следующая тварь, к которой благоволила Талона.
Зеленокожее высоченное существо, сгорбившись, озиралось по сторонам. Руки-лапы опускались ниже колен и почти подметали пол, язык выпал из пасти и ходил из стороны в сторону, пробуя воздух. Наконец мутные глаза существа сошлись на мне, и я не стала паниковать только потому, что было страшно тратить на это силы. Тролль.
*У тебя ведь нет с собой какой-нибудь кислоты? — напряженный голос меча только добавил уныния к и без того безрадостной ситуации. — Ладно, я знаю, что нет. Как думаешь, сколько эта тварь будет отращивать руку, если не прижечь рану?*
Поразмыслить над этим я не успела: тролля не слишком интересовало, куда его переместило, зато я как раз подходила на роль внепланового обеда. Остальное шло по самому дурацкому сценарию. Я не хотела тратить силы на то, чтобы ранить тролля, потому что его раны тут же бы затянулись. Я не могла прижечь их, потому что не запаслась нужными склянками. Я не могла даже попросить о помощи тех, кто остался снаружи, потому что пришлось бы отвлечься, — хотя и замечала краем глаза, что в храме происходит какое-то движение.
Если бы у меня было хоть немного сил, на самое простенькое оборонительное заклинание… Эта мысль металась в голове даже тогда, когда тролль ударил меня по плечу, выбив меч, и повалил на пол. А упираясь в его тушу ногами и вяло пытаясь отодвинуть слюнявую морду от своего лица, я почему-то думала, что все это должно выглядеть очень драматично — не завидую тем, кто наблюдает со стороны. Такие размышления не давали мне рехнуться от ужаса, не позволяли сосредоточиться на том, как на самом деле плоха ситуация. Они — и обжигающая кожу безделушка с Плана Теней на шее. Я не помнила, когда она была настолько горячей в последний раз, казалось, еще чуть-чуть, и металл оставит красный след.
Меч с вопящим Энсенриком внутри лежал совсем рядом, чуть выше моей головы. В конце концов я перехватила его посередине, за лезвие, — и вскрикнула от неожиданности, озадачив тролля, который даже перестал скалиться. Руку обожгло холодом, словно бы оружие вытягивало из меня кровь. Но взамен во мне вдруг появились силы на чары — буквально на мгновение, но хватило и его.
Рукоять меча, раскаленная, слегка заостренная с одного края, вошла в глазницу тролля с силой, которой я не ожидала от себя и в лучшие времена. Каким-то чудом Талоне (или все-таки ее жрецу?) хватило и этого.
* Поздравляю. Ты все-таки схватилась за меч с неправильного конца.*
Голос меча, саркастичный до той степени, что в нем сквозила истерика, очень четко зазвучал в моей голове. Остальные звуки как-то приглушились — я слышала их словно из-под слоя воды, сердце и то бухало громче. На все мое тело тоже словно давила вода (и тролль, но его можно было скинуть), так что в итоге я решила чуть-чуть полежать на полу. Однако занятие это мне быстро надоело, тем более что камни под ладонями дрожали, в храме до сих пор что-то происходило.
Запрокинув голову, я увидела, как в перевернутом мире жрец Талоны сидит на полу, утирая лицо, а над ним стоит Вален, и его кулаки сжаты. Взглянув в сторону, поняла, что совсем близко все это время были Натирра с Дикеном, и дроу оттаскивала кобольда от арены с алтарем. Ее губы шевелились, она обращалась ко мне, но я не могла разобрать ни слова.
*Она говорит, что осталось еще два этапа, — аккуратно перевел Энсенрик, видимо, уловив мою проблему. И, помолчав, добавил с удовлетворением: — Жрец пообещал это чуть раньше. Но его все равно побили.*
Натирра до сих пор ждала от меня хоть какой-нибудь реакции, а Дикен, судя по уперто-угрюмому выражению морды, был готов пусть в ход зубы. Кивнув им обоим, я отвернулась и уставилась в потолок.
— Ты ведь что-то сделал со мной? Опять какие-то твои… свойства?
*Ну, это же магический меч, который забирает души. Я давно подозревал, что он может работать в двух направлениях. Усиливать. Если будет забирать часть… ну, э-э-э, ты сама видела.*
— Тогда я просто порадуюсь, что меня не затянуло целиком, как тебя.
Потолок плыл и подмигивал разноцветными пятнами, которые кружились перед глазами. Я так и не выпустила оружие из рук — было все же что-то жутко веселое в том, чтобы сражаться неправильной стороной меча. Или оказаться поглощенным этим самым мечом.
*Вряд ли тут хватило бы места для двоих, — рассмеялся Энсенрик, хотя голос его до сих пор был виноватым. — Тари, на твоем месте я бы попытался встать. Непонятно, на сколько хватит терпения жреца. Расскажешь, что обо мне думаешь, когда все это закончится.*
«Тари», значит? Давненько мое имя так не сокращали. От того, кто — вообще-то — едва не добил меня в решающий момент, пусть и решив причинить добро, такое звучало особенно смешно.

Последние два этапа испытания я потом так и не смогла вспомнить, хотя пыталась.
Было лишь ощущение, что Ломилитрару отказала фантазия, и он снова призвал нечто ядовитое, многоногое и не-мертвое. А радостные вопли Дикена под конец казались совсем не к месту: я уже не верила, что смогу победить, не прислушивалась к утешающим уговорам меча. Кое-как держалась на ногах, ожидая, когда на арене появится следующая тварь, и даже не разобралась сначала, почему кобольд вдруг полез обниматься.
Поняла, что к чему, только когда меня ненавязчиво взял за локоть Вален. Благодарность и облегчение так ударили по ногам, что на обратном пути я, кажется, думала лишь о том, как бы перестать заваливаться вперед или на тифлинга. Благо, тот каждый раз успевал меня подхватить и даже не раздражался, когда я случайно прижимала прядь его волос, свисающую ниже подбородка.
При нашем приближении Ломилитрар поклонился, слегка расправив крылья — темные, окрашенные перья изнутри чередовались со светлыми. Для меня движения жреца и так были чуть замедлены, а такая картина и вовсе заставила закрыть глаза. Видимо, меня еще и снова шатнуло, потому что рука Валена крепче сжалась на моем локте.
Когда я открыла глаза, авариэль уже тянулся пальцами к моему лбу — как будто только того и ждал. Я сжалась, ожидая чего-то противного, но пальцы у него оказались неожиданно ухоженными, сухими и теплыми. А лицо, пусть и с темным потеком у губ, потеряло налет чего-то садистского. Исцеляя меня, Ломилитрар испытывал сострадание… и ужас.
Момент, когда меня швырнуло в мое обычное состояние, был не из приятных. Силы вернулись, но тело не сразу смогло их принять, а звуков оказалось ну слишком много. Зато, после нескольких попыток, я наконец-то сделала нормальный вдох — и тут же на это пожаловалась. Забыла, что храмовым воздухом лучше было вообще не дышать.
— Босс вернулась! — ни одна сила в мире не смогла бы отцепить кобольда от моих коленей. — Бой был жу-у-утко эпичным, но Дикен волновался и почти ничего не запомнил. Будет трудно вписать в книгу, — проныл искренне расстроенный ящер.
— Поверь, это к лучшему. Мне самой уже не хочется ничего вспоминать. — Я погладила его по голове свободной рукой. Великая книга Дикена определенно будет лучше без описания того, как я валяюсь на полу, считая, что через пару мгновений мне перегрызут горло.
Другую руку, пробормотав слова благодарности, осторожно отняла у Валена. Тот покосился на меня с сомнением, да и самой мне было спокойнее опираться на него. Но остатки гордости сохранить все-таки нужно.
— Мы едва не потеряли вас, но вы выстояли. Провидица будет рада услышать, как вы прошли это испытание, — похвалила меня Натирра. Ну, или попыталась. Голос у нее был слегка охрипший, после возни с кобольдом дроу выглядела взъерошенной.
— Яд и болезнь уничтожают слабых. Победив в испытании Талоны, вы доказали, что достойны жизни. — Теперь, когда проклятие было снято, Ломилитрар благосклонно наблюдал, как я прихожу в себя. На почтительном, впрочем, расстоянии, склонив голову, подобрав крылья. — Хотя я не ожидал, что вы сможете победить. Не удивлюсь, если вам помогает какая-то незримая сила.
Натирра едва заметно улыбнулась, наверняка вспомнив про свою богиню. От Валена потянуло холодом, мне захотелось сделать шаг в сторону. Энсенрик в мече обидно заржал.
— Осколок. — Только и смогла сказать я.
— Я уже отдал его вашему другу, — авариэль кивнул на Дикена.
Тот с готовностью стянул с себя сумку, запустил лапу внутрь и вытащил полусгоревшую книгу, в которой теперь было две острых жутких закладки. И когда только успели?
— А теперь вам стоит покинуть храм. Для вас здесь больше делать нечего, а я должен встретить новых гостей, — произнес Ломилитрар, и я только тогда поняла, что он подошел подозрительно близко к дверям. И собирается выходить, вон, даже пальцы на засов положил. А там ведь дроуки, до которых ему словно не было дела.
Крылатая спина жреца исчезла в дверях. Вообще-то никто не горел желанием его останавливать, но и бросить чокнутого авариэля было бы неправильно…
— Вот так мы и пройдем обратно. Какая удача, — сквозь зубы проговорил Вален, но все-таки последовал за мной к выходу из храма. Ну, или проводил меня. Несмотря на то, что проклятие исчезло, пережитое не могло пройти вот так просто.
Ломилитрар, однако, не ушел далеко. Он остановился возле окон храма, и мы нагнали жреца в тот момент, когда с крыши его (и нас) заметил дроук. Существо возрадовалось и начало спускаться — но чем ниже дроук сходил, тем медленнее становились его движения, можно было будто взаправду услышать, как он тормозит всеми восемью лапами. В конце концов дроук замер, а Ломилитрар, задрав голову, окинул его безразличным взглядом. Дроук под этим взглядом как-то скукожился и нерешительно, пошатываясь, поцокал в сторону. Позже он все-таки спустился на землю и, не оглядываясь, пошел вперед. Туда, где кипело сражение.
— Вот они, те, на кого обратила свой взгляд Талона, — Ломилитрар, будто ничего не случилось, указал на кучу малу из дроу и дроуков. И вряд ли Госпожа ядов имела виды на кого-то из восьмилапых.
— Сабал. Она из Красных Сестер. — Натирра наблюдала за смутно знакомой мне дроу в красных одеждах, которая с невероятной проворностью отбивалась от паучьих ног. Несмотря на преимущество в росте, у дроука вот-вот должны были начаться проблемы — если я правильно трактовала гнилушечный свет, окутавший руку Сабал. Натирра хмыкнула, я не могла понять, что за выражение на ее лице. — Ее отряд, должно быть, шел за нами и попал в ловушку. Мы уже встречались с ними на острове.
Красные Сестры, воины Вальшаресс. Одна такая как раз пыталась убить меня еще на поверхности, а потом скрылась со всеми моими вещами. Вот только эту дроу Натирра почему-то знала по имени.
— Вы знакомы?
— Раньше мы были на одной стороне, — просто ответила Натирра, и мне перехотелось еще что-то спрашивать.
Пасть Дикена тоже придержала бы на всякий случай, но в стороне, где сражение, так бахнуло, что он отвлекся. У отряда Сабал были все шансы победить, к этому моменту нам было лучше оказаться подальше. Да и проверять, насколько сильно дроуки боятся подходить к Ломилитрару, не хотелось.
К слову, о жреце. Тот внимательно следил за сражением и особенно за дроу, про которую говорила Натирра. Я начала подозревать, что знаю, кто следующим будет отбиваться от посланников Талоны.
— Если ты проклянешь кого-то из дроу, то пострадаешь. Они не станут церемониться с тобой. — Я понимала, что не повлияю на действия авариэля, но промолчать все равно не могла. В конце концов, он был виноват в случившемся не больше, чем остальные жители острова.
— Они просто его убьют и даже слушать не будут. — Вален выразился более прямо и несколько удовлетворенно. Он до сих пор держался возле меня, видимо, еще помня, насколько плохо мне было в храме.
Ломилитрар пожал плечами, словно перспектива расправы совсем его не пугала.
— Я могу сопротивляться воле Талоны не больше вашего. К тому же… — он замолчал. С такими же паузами говорили и другие авариэли в моменты коротких просветлений. — К тому же я провел на этом острове столько времени, что иногда мне становится все равно, жив я или мертв.

Дроуки стали чужой проблемой, и смотреть на это, честно говоря, было радостно. Всё, что обитало вокруг храма, взбудораженное, разозленное нашим бегством, теперь сползалось к отряду Сабал. Дроу сопротивлялись, пещера наполнилась звуками битвы, криками и вспышками незнакомой магии, от которой вставали дыбом волосы, а лицо опаляло жаром и холодом. Я не могла отвести глаз от дроу, хотя после произошедшего в храме мне нужно было внимательно смотреть под ноги — очень уж не хотелось свалиться и снова опираться на компаньонов.
Сражение мы, не сговариваясь, стали обходить по широкой дуге, перебежками. И не то чтобы нас не заметили — заметили, рассматривали, пытаясь найти любые признаки осколка зеркала. Сабал отдала приказ, и несколько мужчин-дроу направились в нашу сторону. Вален и Натирра выступили вперед, прикрывая меня и Дикена с его бесценным сумарем, но это было лишним. Жутко неосмотрительно поворачиваться спиной к куче дроуков, каким бы потрясающим оружейником ты ни был. Когда одного из темных эльфов, все еще сопротивляющегося, утащили к потолку, я перестала смотреть.
Зато обернулась и мазнула взглядом по Ломилитрару, который до сих пор болтался около храма, провожая нас, приветствуя дроу. Попутно обратила внимание, что Сабал делала руками пассы, но заклинание не срабатывало, что-то (ха!) шло не так.
— Посмотрим, как ты теперь используешь телепорт, — на ходу пробормотала в сторону бывшей союзницы Натирра. Сабал непонимающе глядела на свои поднятые ладони, пока остальной отряд не подпускал к ней дроуков.
Что-то подсказывало, что больше Ломилитрар не сможет никого испытывать.
Вот так мы и вышли из того тупика — унося с собой сразу два осколка разбитого зеркала, гадая, сколько осколков успели собрать дроу, раздумывая, где бы скрыться, чтобы восстановить силы и привести в порядок мысли. В итоге решили вернуться к лагерю дроу, который сами же и разрушили, едва появившись на острове. Там теперь не должно было быть никого, кроме павших, а мы уже не могли дальше исследовать Шаори Фелл. События этого долгого дня еще чуть, и довели бы нас до изнеможения, — на обратном пути сил и так оставалось только на то, чтобы брести по разрушенному городу, не глядя друг на друга и на авариэлей, увязавшихся следом. Но эти, благо, быстро отстали.
Забавно, но тел дроу, с которыми мы встретились раньше, в лагере не оказалось, только кровь на камнях и следы сражения. Кто, куда и зачем их унес, в принципе, было понятно — красные сундуки во дворце ждали новых трофеев. Впору было даже благодарить дроуков за помощь: отдыхать в компании недвижимых тел, чьи очертания так резко и мрачно выделяются в темноте, — то еще занятие.
Потом какое-то время ушло на то, чтобы проверить, нет ли вокруг ловушек, и спокойно осмотреть скарб дроу — в их вещах могло быть что-то полезное. Натирра предупредила, что мне лучше не совать руки в сундуки, мало ли что внутри, и потому обшаривала их сама. Вернулась довольная, с плащом из какой-то темной и мягкой ткани. Сказала, что это пивафри, он жутко ценный и крайне хорош, если нужно спрятаться или незамеченным куда-то пройти. Я понадеялась для начала использовать его вместо одеяла, подложив свое прежнее на камни, — все ж не так жестко спать...
А потом началось самое неприятное.
То вроде бы безопасное время, когда маячки, которые должны сообщить о прибытии нежданных гостей, расставлены, раны обработаны и даже спальные места подготовлены. Но спать не получается, хотя ты и не дежурный, слишком много нужно обдумать, воспоминания о прошедшем дне вспыхивают в голове и стучат в висках. В итоге все, что остается, — сидеть и смотреть на компаньонов, пока компаньоны занимаются тем же и по тем же самым причинам.
Я потерла скулы ладонями. Перед глазами вставало то лицо шута, запертого в опустевшем дворце, то шипящие змеи Куаталы, так преданно оберегаемой супругом, то неожиданное признание Натирры. Нездоровая дерганная бодрость в руках и ногах требовала движения, действий, но это был просто обман. Почувствовав, насколько плохо ему может быть, тело радовалось даже своему обычному побитому состоянию.
Энсенрик будто бы задремал, не отвечая на мои оклики, и расталкивать его не хотелось. Какое-то время я всерьез задумывалась над тем, чтобы, оставив меч, чуть-чуть пройтись в одиночестве и заодно проведать Каваллеса. Или, например, сходить к озеру неподалеку, которое Халастер великодушно разместил рядом с городом и из которого авариэли брали воду. Но от этих идей веяло чем-то самоубийственным — в Шаори Фелле лучше было не оставаться одному. Хотя и в компании лучше не становилось: над уничтоженным лагерем дроу висело давящее сосредоточенное молчание, от которого хотелось бежать.
Вален чистил свой цеп так, будто каждым движением сносил кому-то голову. Учитывая, как он… увлекся сражением чуть раньше, его доспехи тоже нужно было усердно почистить, кое-где из темно-зеленых они стали черными. При взгляде на острые части наплечников у меня начинала ныть отбитая рука; весь облик тифлинга намекал, что к нему лучше не поворачиваться спиной. Натирра же казалась статуей, одной из тех, в которые может обратить взгляд медузы, тех, на которые мы с Дикеном нагляделись в пустыне. Она, сидя, смотрела на камни под ногами, но на самом деле — куда-то в себя, лицо дроу было скрыто за волосами.
Мне вспомнились слова шута о том, что остров влияет на всех, кто на нем появляется. Продрало ознобом. Благо, хотя бы Дикен сохранял свой привычный настрой: повесив над собой шарик из света, он то царапал, то перечеркивал что-то на листе бумаги. Время от времени кобольд оценивающе оглядывал всех и произносил под нос несколько слов — иногда я успевала расслышать их, но этого было мало, чтобы понять, о чем он пишет. Несколько исписанных листов кобольд уже успел сжечь.
— Как вы начали путешествовать вместе? — вопрос Натирры застал меня врасплох. Теперь она повернулась ко мне, более уставшая, чем когда-либо за время нашего знакомства.
Пока я наблюдала за кобольдом, прислушиваясь к его бормотанию, дроу, вероятно, наблюдала за мной. Но я с радостью ухватилась за эту ниточку, до того тошно было сидеть в тишине.
— Его учитель похитил кое-какие артефакты из дома моего учителя. А потом Дикен сбежал от своего учителя и решил использовать меня, чтобы точно получить свободу. — Я сделала акцент на «использовать», но скорее чтобы подразнить кобольда, чем от старой обиды. — Обещал взамен отдать один из артефактов. Разбитым.
Дикен оторвался от записей, но даже и не подумал выглядеть пристыженным. Если бы у него были уши, то он был обязательно их навострил.
— Его учитель был белым драконом. Я помню, — серьезно кивнула дроу. Я заметила краем глаза, что Вален уже не так увлеченно занимался цепом.
— И этот белый дракон едва не сожрал меня, когда услышал, за чем я пришла. Пришлось оббегать все горы, выполняя его поручения. — Я не стала уточнять, что пришлось еще и разбираться с демонофеей, жаждущей крови Тимофаррара. Так и не поняла, что между ними произошло. — Но в конце концов дракон пообещал не искать Дикена, а я вернула своему учителю артефакт. Видели бы вы моё лицо, когда через пару дней я обнаружила Дикена у камина в родном поместье.
— Учитель Босс был добрым гномом. Он пустил Дикена чуть-чуть пожить той зимой, потому что ему было некуда идти, — радостно вклинился Дикен, отложив в сторону исписанные листы.
Как будто и не было той некрасивой сцены, когда я, да и все ученики Дрогана вопрошали, что вообще забыл в Хиллтопе этот кобольд, из-за хозяина которого случилось столько бед. Теперь мне было за себя стыдно.
— Он говорил, что вытащил тебя из сугроба на границах поместья, узнал по лютне. Хорошо, что ты тогда увязался за мной, а не пошел куда-нибудь еще, — сказала я. Стыдно было и за первые дни кобольда в поместье: даже с его обычным оптимизмом выносить общее недоверие и колкости, наверное, оказалось сложно.
Но сугробы я все-таки вспомнила зря. Судя по общей растерянности, посланцы Провидицы не совсем понимали, что это такое. А еще Дикен вдруг решил поделиться вещами, которые я бы предпочла не озвучивать.
— И маленькую Босс он так же нашел, в сугробе. Сам рассказывал, пока нес Дикена в дом. — Голос кобольда был полон восхищения, пульсар над его головой становился то темнее, то ярче в такт словам. — Смеялся сильно, а дальше Дикен ничего не помнит.
Если Вален, сидевший напротив меня, раньше слушал разговор вполуха, то теперь он положил цеп на камни и поднял голову. Натирра непонимающе прищурилась, сдерживая вопросы. Все их внимание было направлено на меня, я почувствовала, как начали гореть щеки.
Ну здорово. Отправив Дикену ВЗГЛЯД, который он, конечно, не понял, я села поудобнее на лежаке и начала подбирать слова.
— Я с детства росла в доме мастера Дрогана вместе с другими учениками, была старшей. Он наткнулся на меня зимой в горах, ночью, когда путешествовал. Говорил, что так перепугался, что пообещал себе больше никогда не брать в рот вина. — Саму меня на месте мастера, наверное, хватил бы удар. — Я тогда не замерзла из-за своей склонности к магии, поэтому смогла выйти на дорогу, когда услышала лошадь.
— Но почему вас там оставили? Талантливые девочки — высшая ценность здесь, в Андердарке, — искренне возмутилась Натирра. Она даже слегка наклонилась в мою сторону, оперевшись на вытянутую руку.
— Ну, это была голодная зима. — Я улыбнулась, но как-то беспомощно. — В любом случае, я ничего не помню о том времени, так что и причин не знаю.
Синие глаза Валена смотрели на меня слишком пристально, и мне казалось, что он снова подозревает меня в обмане. Только на этот раз тифлинг был прав: кое-что я все-таки помнила, темными картинками, урывками. Просто не обдумывала их слишком часто, чтобы не портить себе настроение.
Вот и теперь, например, у меня в горле, во рту, стало горько и сухо. Надо было заканчивать эту тему, пока еще кто-нибудь что-нибудь не спросил.
— В общем, вскоре выяснилось, что артефакт, который разбил Дикен, не так прост, как остальные, — продолжила рассказ я. Мой голос был чуть более бодрым, чем нужно. — Учитель решил выяснить, какую силу он скрывает, и поэтому я отправилась с караваном в пустыню на севере. Там работал хороший друг учителя. И Дикен тоже привязался к караванщикам.
— Дикен был поваром у этих полуросликов, — дополнил кобольд. Но, видимо, тут в нем все-таки проснулась совесть, и он торопливо добавил: — Сначала. Как помощник для Босс он был си-и-ильно полезнее!
— Да, переход по пустыне был неспокойным. Сначала у нас украли проводника, потом на караван напали зомби, поднятые проклятием. Мы с Дикеном тогда стали сражаться вместе… и не расставались до самого конца приключения.
М-да уж. Конец нашего приключения был… исключительно трагичным. Даже Дикен не решился ничего сказать по этому поводу — лишь вертел в лапах перо и ждал, что будет дальше. Я тоже не стала задевать старые раны, Шаори Фелл и так видел слишком много печального.
— В какой-то момент мы выяснили, что за артефактом охотится древняя медуза, гораздо более злобная, чем та из библиотеки. Он нужен был ей, чтобы поднять в воздух летающий город, который был спрятан в песках. Это бы дало ей много власти. — Я помолчала, отгоняя воспоминания о мертвых змеях, обрамляющих голову Геродис под самый конец. Вот она, плата за управление мифалларом. — Артефакт она забрала, город взлетел, но мы с Дикеном заставили его снова упасть. Потом на какое-то время потеряли друг друга из виду, но случайно встретились в Уотердипе. — Развела руками, радуясь, что рассказ подошел в концу. — А дальше вы знаете.
Натирра благосклонно улыбнулась и размяла плечи. Кажется, мой рассказ немного ее развлек, она выглядела чуть-чуть живее.
— Какая хорошая история. Мне хочется верить, что вы с Дикеном не случайно встретились снова — слишком большое везение для обычного совпадения.
— Босс и Дикен вдвоем падали с неба и тонули в песках на поверхности, так что теперь их тянет в одни и те же места, — подытожил кобольд, и важность, с которой он говорил, заставила меня рассмеяться.
Это было не совсем подходящее занятие для такого места, но я ничего не могла с собой поделать. Отсмеявшись, заметила, что Вален отвел взгляд и снова взялся за чистку оружия. Я ни разу не видела, чтобы тифлинг смеялся или улыбался, и даже не могла представить обстоятельства, при которых это бы стало возможным.
— Провидица говорит, что поверхность Торила прекрасна. Я надеюсь, что когда-нибудь и сама увижу ее, — ни к кому особенно не обращаясь, вздохнула дроу, в ее голосе была непонятная тоска. — Иногда мне кажется, что в Андердарке нет ничего, кроме крови и темноты.
Я проглотила вопрос о том, что вообще могло привести Натирру в лагерь Провидицы, если раньше у этой дроу была куда более воинственная компания. И вместе с тем у меня вдруг появилась идея. Несколько диковатая, но будто бы хорошая, рожденная из острого желания делать хоть что-то.
— Я… думаю, что могу показать вам то, что видела за время путешествия, — сбиваясь, будто не веря своим же словам, сказала я. — Это только малая часть поверхности, но все же лучше, чем ничего.
Натирра тоже такого не ожидала, даже чуть-чуть отшатнулась от удивления, и я начала жалеть о своем предложении. Но в конце концов она не стала возражать и настороженно кивнула.
Так, ладно. В конце концов, это почти и не магия, а значит, потребует минимальных усилий. В конце концов, это словно бы рассказать кому-то свой сон.
Скинув пивафви, которым укрывала колени, я пересела поближе к Натирре и взяла ее за руку. С некоторой опаской, надо сказать, держа в голове, что близко-близко к ней лежат кинжалы, до которых тянуться — одно мгновение. Моя ладонь выглядела неестественно бледной на фоне почти эбонитовой ладони дроу.
— Дикен, последи за лагерем, — попросила кобольда, который увлеченно наблюдал за моими перемещениями.
И, наклонившись вперед, протянула руку Валену, который изо всех сил делал вид, что ему не интересен разговор.

Пора бы привыкнуть к тому, что многие мои идеи в итоге работают не так, как положено.
Стоя на берегу озера, из которого авариэли брали воду, я захлебывалась дыханием и никак не могла совладать с собой. Сердце не переставая бухало где-то в горле, пальцы дрожали, лицо до сих пор горело от стыда и бессильной злости. Уголки глаз пекло, сколько б я не терла их рукавами.
Я до сих пор помнила ощущение двух ладоней: той, что меньше моей, и той, что больше, которая старалась не слишком сильно сжимать мою. И ведь сначала все шло неплохо: я решила показать — вспомнить — зимы в Хиллтопе. Заснеженные горы, которые особенно хорошо видно в ясную погоду, холодный ветер со льдинками, царапающими лицо, то самое чувство, когда отогреваешь у огня замерзшие и почти негнущиеся пальцы. Норы лесных существ, прокопанные в снегу. Ход в драконье логово, замаскированный среди камней.
Затем припомнила первые ручьи по весне, полноводные, холодные, — и то, как можно кидать в них камни, чтобы перейти на другую сторону, не промочив ноги. Цветы, появляющиеся прямо на снегу, шумные торговые караваны, которые с большей охотой поднимались в Хиллтоп с первым теплом. Показала путь одного такого каравана к пустыне Анаурох: бело-желтые барханы, которых становится все больше и больше, осыпающийся под ногами песок, черные скалы с надписями на древних языках. Бедуины, закрывающие лицо и тело тканью, чтобы защититься от солнца. Руины строений, архитектура которых не поддается никакой логике.
С этих самых руин все и началось. Как следовало я рассмотрела только храм под землей, который раскопали археологи, в котором встретила Дрогана. Рассказывая об этом месте, я старательно думала о существах, которые заняли пустые залы, цветных фресках и письменах… неприметных ловушках. Но в какой-то момент мои мысли начали скакать, картинки перед закрытыми веками — метаться. Паника, безысходность, боль потери, ярость — совсем не это я хотела показать спутникам. И уж тем более не нужна им была череда обрывочных сцен с рушащимся потолком и Планом Теней.
Хуже того, я не сразу смогла все это остановить. А остановив, сама не поняла, как оказалась у воды — хотя перед этим определенно слышала оклики, которые проигнорировала. Более смешного бегства и представить нельзя.
Оставшись в одиночестве, я с мрачным удовлетворением осознавала, что мне становится хуже. Я снова и очень ярко ощущала то чувство вины, которое долгое время, задавленное, зудило глубоко внутри. Чувство вины за то, что кто-то погиб, спасая тебя, а ты до сих пор сомневаешься в том, что погибнуть должен был не ты. И вообще мне на голову словно свалился весь Андердарк: халастеровское заклятие, от которого на ребрах остались кривые странные письмена, надежды Провидицы, недоверие спутников, маячащая в конце пути Вальшаресс. Слишком много, невыносимо много.
Пытаясь справиться с собой, я присела на колено и умылась ледяной водой из озера, а потом, закатив рукав, просто опустила в нее руку. Несмотря на то, что Шаори Фелл был окружен Черной рекой, озерная вода не пахла ядом, не пахла ничем — но на острове было так много нелогичного, что такое казалось почти нормальным. Темнота в гроте не была непроглядной, поверхность озера поблескивала, будто оно светилось изнутри. Глядя на блики, я ощущала, как в голове становится легко и пусто, а чувство вины слабнет.
Холодная вода успокаивала пылающую кожу; я опустила в озеро и другую руку, закрыла саднящие глаза. Безделушка с Плана Теней отчаянно и раздражающе жгла шею — я на ощупь расстегнула крепление на ремешке и, не открывая глаз, отдала реликвию озеру. Всплеска не услышала. Можно было снова опустить руки в воду. Наконец-то…
— Ай-й-й!
Боль в затылке заставила меня подскочить на месте, неуклюже взмахнув руками, и отчаянно заморгать. А потом — до смерти перепугаться: сама того не заметив, я зашла в озеро по колено, набрав полные сапоги воды и здорово замерзнув. И голова моя заболела так резко, потому что…
— Мог бы просто позвать, — проворчала я, бредя к берегу. Где меня ждал Дикен с еще одним камнем, зажатым в лапе.
— Дикен звал много раз. Но Босс ничего не слышала. — Насупившийся, сжавшийся кобольд словно готовился запулить в меня еще одним камнем. Но в итоге он, размахнувшись, просто бросил его в озеро, когда я вышла на берег.
Стуча зубами, я вылила из сапог воду, стараясь на смотреть на Дикена. Я не знала, что сказать и как оправдаться за то, что он видел, не до конца понимала, что вообще произошло. Но меня жутко радовало, что за мной отправился именно он, а не Вален или Натирра. Как мне вообще в голову могло прийти остаться на острове в одиночестве?!
— Босс нужно уходить с авариэльского острова, — неожиданно миролюбиво сказал кобольд, подойдя ко мне поближе. — Это плохое место. Дикену тут тяжело пишется.
Его темные глаза-бусины смотрели на меня внимательно и испытывающе, словно кобольд до сих пор ждал беды. Иногда я забывала, какой ум и какое сердце скрываются в этом крылатом создании.
Прижав голову Дикена к своему бедру, я почувствовала, что меня наконец перестала бить дрожь. На другой стороне озера, темного и блестящего, неярко мерцало что-то вроде фонаря.
— Нам всем нужно.

@темы: фанфикшен, Ночи Невервинтера