Нафик-нафик. В таком состоянии я больше не пишу, ибо эта ахинея выжала меня полностью. Странная получилась вещь.

Название: Морфинист.
Автор: Mad Sleepwalker
Фэндом: Soul Eater, Alice Madness Returns (кроссовер)
Персонажи: Штейн/Алиса
Рейтинг: R или жжосткий PG за жестокость и маааленький намек на НЦ-у.
Жанры: Гет, Даркфик, AU, ER (Established Relationship)
Предупреждения: OOC, что-то вроде ченслэша.
Описание: "Первая минута: ощущение прикосновения к шее. Это прикосновение становится теплым и расширяется. Во вторую минуту внезапно проходит холодная волна под ложечкой, а вслед за этим начитается необыкновенное прояснение мыслей и взрыв работоспособности. Абсолютно все неприятные ощущения прекращаются. Это высшая точка проявления духовной силы человека" - М.А.Булгаков, "Морфин"

Пропажи морфина долгое время никто не замечал. А если и замечал, то наверняка не придавал значения: персонал, ввиду своеобразного преподавательского состава, на исчезновение медикаментов смотрел сквозь пальцы, а посторонние в район операционной и прилегающих коридоров старались не соваться – а ну как наткнешься на Профессора Штейна в дурном настроении? А тот ведь мастак – за шиворот, да под лампу…У-ух!
Так вот. Морфин.
В конце-концов недостача всплыла на поверхность. Чисто случайно, правда, и только через три месяца после начала чьих-то поползновений в сторону препаратов. Да и виновник не был найден. Почему?
читать дальше… Встряхнув в пробирке бесцветный раствор, Профессор щурится и вздрагивает, с подозрением оглядываясь. Темно. Пусто. Показалось.
- Кто здесь?
Лаборатория, погруженная в привычный мрак, молчит; только свет монитора пятнами пляшет на стенах, да заглядывает в приоткрытое окно недремлющий Месяц.
- Вот и хорошо, - кивает Штейн и возвращается к своему занятию.
Кристаллы горсткой рассыпаны на бумаге. Мало. Слишком мало. Еще пара доз, и... Сама мысль об этом отдается болью в висках. Нет-нет-нет. Не думать. Все…будет. Не важно как, но будет.
Взвесив на ладони уже пустую ампулу, Профессор вытягивается на стуле и прислушивается, с головой отдаваясь очередному эксперименту… но все же упускает момент, когда пустота гостиной перестает быть звенящей, гнетущей, и становится чуть менее…густой?

А вскоре на смену ей приходят краски: бурые, размытые, но яркие уже мгновение спустя, они слепят привыкшие к тени глаза, и редкие ресницы в который раз намокают от солоноватой жидкости. Это тяжело. Сложно, хоть и не в первый раз. И они не исчезнут, даже если зажмуриться: краски играют, манят, пляшут на обратной стороне век, Штейн не успевает за ними, пытаясь удержать, а в результате только сбивает на пол колбу с остатками порошка да так и замирает с вытянутой рукою, проклиная собственную неловкость.
Почти неуловимое прикосновение тонких пальцев к шее моментально прогоняет наваждение. Это можно сравнить с ударом тока: прилив сил и боль, переходящая в эйфорию.
…Волосы цвета черной ртути растрепаны и чуть вьются у концов. Щека расцарапана. Платье разорвано у подола и измазано чем-то алым.
У нее нездорово бледное, почти тощее лицо, припухшие веки, по-кошачьи зеленые глаза и лукавая, блуждающая улыбка. И ресница на кончике по-детски вздернутого носа.
Штейн не знает, кто она и откуда. Не задумывается, когда пришла в первый раз. Не помнит, зачем принял морфий три месяца назад. Лишь шепчет «Алиса» и послушно подается навстречу девушке.

Часом позже она возьмет его за руку, поможет подняться с пола и подведет к двери, которую распахнет настежь одним пинком. А потом будет долго смеяться, глядя как Профессор ругается, сослепу спотыкаясь о столь непривычную для него флору и фауну.
С недавних пор окна Лаборатории выходят в Страну Чудес.
Здесь…ярко. До боли, до солнечных бликов в глазах. Здесь нет знакомых цветов. Нет знакомых. Вообще. Однако Мастер чувствует себя как дома, и даже с чисто хозяйским интересом приглядывается к мимо пролетающему пятачку; пятачок, в свою очередь, торопливо скрывается в ближайших зарослях.
Это место нравится Штейну куда больше, чем правильный до тошноты Город Смерти с его вечно скалящимися светилами, Кишином и ведьмами. В стране, где скальпель и нож косят скользких черных тварей дюжинами за раз, в стране, где никогда не бывает ночи, а карты и детские игрушки способны убивать, он чувствует себя своим. На своем месте.
Да и обитатели смирились. Возможно, не по своей воле, но приняли. Признали. Молчит Красная Королева, едва удерживая поколотую чашку руками в кандалах; снисходительно кривит рот Шляпник – а точнее, то, что он него осталось; улепетывает Мартовский Заяц, унося на шкуре красную отметину в виде рисованной буквы «A».
И только чертов Чешир не желает мириться с его, Штейна, присутствием вопреки всем стараниям Хозяйки.
- Вер-р-р-нись, Алиса, вер-р-р-нись… - жалобно тянет кот из-за огромного гриба. Он еще больше отощал и облез: кожа провисает, особенно на боках, шерсть сползает клочьями, а глаз заплыл – это из-за грубого шрама, рассекающего морду аккурат наискось. Здесь, как говорится, уж с кем поведешься.
На Чешира девушка даже не смотрит, но с поляны торопится уйти. Вскоре тропинка уже выводит к озеру, увенчанному рыдающей статуей. Вода в нем кристально прозрачна, прохладна и горька на вкус.
Привстав на цыпочки, Алиса обнимает мужчину и шепчет на ухо:
- Смотри.
Она танцует, почти не касаясь серо-зеленого зеркала. Кружится, хохочет, ловит руками брызги – брызги воды, темнеющей так же неожиданно, как небо под ногами и над головой. Хотя нет, это уже не вода – те самые черви: они напуганы, пытаются уползти, но не успевают – лезвие Вострого Ножа настигает их одного за другим.
А Алиса танцует. Измазанная кровью, умытая слизью, обожженная собственным безумием много лет назад, – танцует. Полы платья взлетают вверх, и в какой-то момент Штейн перестает понимать, кто перед ним: то ли взрослая девушка, то ли ребенок…нет, все же ребенок: невинный, упрямый, с дрожащими ладонями, которые еще не успели огрубеть от крови и заноз.
Его Маленькая Безумная Девочка. Хрупкая, легкая и бесконечно чудесатая.

Когда краски вновь бросаются в пляс и Штейн с горечью понимает – «Пора», она недовольно надувает губки и спрашивает:
- Ты ведь вернешься? Мне так ску-у-учно здесь без тебя…
Пол и потолок, будто на спор, меняются местами, Штейн падает, хрипит, цепляется за обрывки галлюцинации – словом, делает все, чтоб объяснить: вернется. Вернется - и не раз, и не два. Вернется, чтобы еще раз почувствовать себя в своей тарелке. Вернется, чтобы снова увидеть зеленые глазищи той, кто с такой нежностью перебирает его волосы почти прозрачными пальцами.
Он всегда возвращается, хоть и обещает по десять раз на день этого не делать. Потому что не может иначе.
Не-мо-жет.
Последняя мысль перед тем, как комната снова утонет во мраке, а тело скрутит спазм, успокаивает и придает сил: они еще построят свою Страну Чудес. Обязательно построят.