[s51]

Название: Двое
Автор: Mad Sleepwalker
Фэндом: To the Moon
Персонажи: Ева Розалин, Нил Уоттс
Рейтинг: PG-13
Жанры: Джен, Ангст, Психология
Предупреждения: Смерть персонажа, OOC
Описание: Теперь Ева ходит на вызовы одна.

Ева Розалин – хороший сотрудник и таки идеальный в своей области специалист. Прагматичная, прямая, правильная. Понимающая. Исполнительная, к тому же… чтобы разбавить убойную просто концентрацию «пэ». А ум ее - как скальпель в руках хирурга: быстр, легок и заточен до блеска, от которого больно глазам. И гнойники десятилетней давности вскрывать удобно, и края воспоминаний ровнять сподручно, и от доброхотов отбиваться самое оно. Только – вот ведь проблема! – заточен скальпель этот сверху донизу, с рукоятью вместе, и потому по своим бьет с педантичностью ровно такой же, как по чужим…
Ева работает в «Зигмунде» так давно, что сама забывает точные даты. Она наглаживает халат не просыпаясь, а инструктируя новичков, побаивается скатиться до ворчливого бормотания в спину. У нее широкий круг друзей и знакомых (впрочем, близких друзей можно пересчитать по пальцам одной руки) и, как у всех практикующих докторов, персональное кладбище – архив, подшивка работ, которые так волнительно перелистывать каким-нибудь тоскливым зимним вечером. Или ночью. Или утром, часа эдак в четыре. Напрочь сбитый режим дня – профессиональная болезнь организации «Зигмунд», насколько неприятная, настолько же нелечимая.
Неудивительно, что на медосмотрах докторам приходится туго. Всем, кроме Розалин. Ибо, во-первых, медосмотры у нее свои, особые, а во-вторых, большую их часть она… бессовестно прогуливает. Срывается, выключая телефон, и сбегает в кафе - заказать чего-нибудь до невозможности калорийного. Или же день напролет сидит за вырвиглазно-яркими видеоиграми. Или за ночь убивает такое количество кофеина, что, по идее, не каждое сердце выдержит. После Еву, конечно, распекают и журят, но прощают. Прощают. И снова прощают, раз за разом – пока это возможно, пока есть связи, пока кто-то там, свыше, закрывает глаза на столь недостойное поведение одного из своих лучших докторов.
А в остальном Ева ведет себя так же, как и все ветераны войн за Хорошие Воспоминания™. Только – вот еще, да - на задания ходит одна.
В «Зигмунде» ценят три вещи: деньги, время и проверенных сотрудников. И потому одиночные выезды эти можно назвать поблажкой во имя большого дела… а не преступной халатностью по отношению к клиентам.
То, о чем клиенты не знают, их беспокоить не должно.

Радио в машине Розалин не затыкается никогда, а оборудование можно перенести за несколько подходов. На крайний случай, если уж руки не держат, а голова не варит, есть клиентская родня. Дожидаясь, когда же дражайший родственник отчалит в мир иной – непременно с улыбкой на лице – эти вечно ошиваются рядом. С мысли сбивают, и только.
Ева давно перестала разглядывать своих пациентов – старики и старухи, чьи лица наводят на мысли о моченых яблоках, а постели пахнут… в общем, просто пахнут. Выслушивая «заказы», прямо или косвенно, клиентов она старается даже не касаться. Брезгливость тут не при чем, да и не держат в «Зигмунде» брезгливых. Дело, скорее, в волнении. Не касаться, не дергаться, не делать резких движений. Не выдавать себя, никак, ничем.
Собирая волосы под шлем, доктор Розалин чувствует легкую головную боль.
В первый момент перед глазами пляшут цифры кода – дурацкая шутка за авторством техотдела, не теряющая популярности лет уж двадцать как. Розалин терпит, ведь машине нужно время на генерацию: чтобы сложить из разноцветных точек четкую картинку, чтобы настроить туеву кучу запахов и звуков. Пока нет их – нет и доктора. Технически. Тело немеет в пропахшей лекарствами комнате, а сама Ева подвешена где-то между ним и сознанием клиентки.
В такие минуты она чувствует себя чем-то механическим и безумно уставшим: подстраиваясь под выверты чужого сознания, немудрено и тычков от носителя наполучать. Говорят, из-за этого остаются шрамы и шрамики, и рассудок начинает напоминать одеяло с заплатами…
От слабости – минутной, наверняка – подгинаются колени, и Розалин бросает вперед, в дохловатого вида задний двор, куда еще недавно выводили пациентку. Но думать об этом Еве некогда: запнувшись, она стремительно просто падает на плиты. В реальной жизни доктор наверняка бы разбила оба колена. А так - нестрашно. Небольно.
- Эй, полегче! – кто-то тут же подхватывает ее под локоть, тянет вверх, и вот Ева уже твердо стоит на ногах. Руку она отдергивает не задумываясь… жалеет об этом после.
Уоттс, поджав губы, обиженно сопит, но глаза его смеются.

Зараза. И не стареет ведь, не меняется.
Карманы, как обычно, оттопырены – набиты до невозможности полезным хламом. Халат помят и в пятнах весь, на локтях протерт едва ли не до дыр. Да и сам Нил весь какой-то помятый и уставший, но вполне себе реальный.
Живой. Теплый.
Уже ради одного этого стоит выкручивать на полную автоматику, не отрубая тактильные ощущения.
- Как можно быть настолько неуклюжей? - говорит Уоттс и хлопает напарницу по спине. Не до конца понимая почему, он позволяет себе чуть больше, чем раньше, и каждый раз радуется неполученным оплеухам.
Наконец-то.
- Давай сделаем это! - кривляется Уоттс, и лицо неприступной Розалин, которую побаивается даже большое начальство, сводит в подобии улыбки. На душе у Евы легко и спокойно, и ей, если честно, совсем не до клиентки, которая уже успела пару раз оглянуться и даже что-то заподозрить.
Однако надо двигаться. Клиенты не вечные, время не резиновое.
Нил шагает насвистывая и наверняка прокручивает в голове э… приветственную речь; Ева, пропустив друга вперед, как можно незаметнее трет виски. Ее больше не тянет касаться его так часто, как раньше - и якобы ненароком. Находиться рядом уже не страшно. Чувство вины за все происходящее почти исчезло. Разве что попасть в какой-нибудь учебник по психиатрии пока не хочется… а попадет ведь, обязательно попадет. Попадут, точнее. Когда все вскроется, когда у кого-нибудь из коллег сдадут нервы – попадут. Возможно, под их с Нилом случай даже выделят целый параграф – ну, как пример того, насколько вредны неформальные отношения на работе и почему докторам корпорации «Зигмунд» время от времени необходимо менять партнеров по выездам.
А пока – черт с ним.
В конце концов… все это просто чей-то сон. Может, ее, Евы, может, Уоттса, может, иссохшей от лет старухи, что вдруг решила написать судьбу с нуля. Бред умирающего мозга, не более.
Никто не дает гарантии, что всего этого еще не случалось. Никто и никак не докажет, что все это – и наполненные работой будни, и одинокие вечера, и Нил, вышагивающий по правую руку – не побитая годами лента, которую разматывают очередные умельцы из «Зигмунда».
Никто.
И потому можно кутить, доставляя тем, незримым, лишние хлопоты.
…Когда полжизни копаешься в чужих головах, могут – та-дам! - возникнуть проблемы со своей.

Dixi.

Название: До утра
Автор: Mad Sleepwalker
Фэндом: To the Moon
Персонажи: Нил Уоттс, Ева Розалин
Рейтинг: PG-13
Жанры: Джен, Повседневность
Описание: Ночные дежурства - странная штука. По пути домой мысли разбегаются похлеще тараканов, а в голову лезет всякое...

Когда осень принесет покой,
Ты помни – я рядом с тобой.

(Машина времени, «Я рядом с тобой»)

Осенью, когда сезон дождей еще не начался, а пыли и листьев на улицах уже до неприличия много, город напоминает шкодливого спаниеля со здоровенной лужей по курсу. Пока еще причесанный и гладкий, он несется к ней со всей неизбежностью, и неизбежность эта предполагает целые океаны грязи и брызг… брр.
Клиентов у «Зигмунда» в такое время становится куда больше обычного. Кое-кто привязывает тенденцию эту к якобы ползущей вверх статистике по самоубийствам. В конце концов, вызов специалистов из корпорации всегда заканчивается одним и тем же – только происходит все безболезненно и чужими руками. А остальные предпочитают думать на сезонное обострение. «Природы угасание», «пора мертвых листьев» и так далее, и в том же духе.
Ну, так или иначе, количество пациентов существенно превышает количество свободных докторов, и потому последние работают аки заведенные. Число ночных и дневных смен стараются распределять равномерно, однако… кому-то везет больше, кому-то меньше.
Пожалуй, осень нужно просто перетерпеть.

При условии, что в бардачке автомобиля заваляется служебная банка кофе, Уоттс согласен ночные смены даже полюбить. Потому что под утро в городе пусто и никто не мельтешит перед капотом, потому что спать в этот день можно до самого полудня, потому что… в общем, потому что.
Ева, закинув голову, дремлет на пассажирском сидении. Дышит спокойно и ровно, не вздрагивая, даже сопит во сне. Может, немного мерзнет – руки в карманы спрятала, воротник подняла. Ее всегда вырубает после вызовов в ночь. Стоит лишь отзвониться в офис, и Розалин, буркнув что-нибудь напоследок, с абсолютно ясными глазами опускается в кресло и далее не реагирует на внешние раздражители.
Жаворонок ощипанный, хех.
Уоттс посмеивается про себя, но машину ведет нарочито осторожно и радио не включает. Если честно, его самого мутит с недосыпу. Тренировки тренировками, а дорога, даже пустая, требует определенного внимания… это не критично. Будь за рулем Ева, ехать бы им до первого столба. Или не ехать вообще.
Хорошо быть совой.

Когда-то давным-давно, лет сто назад как минимум, Нил не спал ночами напролет, пересчитывая звезды. Теперь, если повезет, он ловит по ящику шаблонные боевики или читает в сети очередную муть.

Служебный автомобиль ворчит на разные голоса; колеса танцуют, и контролировать руль приходится даже при движении по прямой.
Уж лучше вот так.
Из-за приоткрытых окон в салоне гуляет сквозняк. Несильный, правда: не продрогнешь, но и жарко не станет. Запах бензина перебивается прелой осенней сыростью – это от неубранных листьев по обеим обочинам. Листьев так много, что забиваются они во все щели, и даже под педалями что-то хрустит.

В детстве Нил каждую осень приносил домой охапку опавших листьев. Высушенные, свернувшиеся, они стояли на шкафу до следующего года и к концу пахли одной только пылью.
Пылью, одеколоном, но больше пылью пахло от дедовского пиджака, когда самого деда уносили за остроконечные оградки.

Ночью в голову всегда лезет… разное.
Уоттс, проморгавшись, щурится на приборную панель – в машине темно, и всевозможные показатели выделяются очень четко. Город вокруг доктора тоже стоит весь темный. Фонари в этих кварталах под утро выключают, и квартиры дальних домов становятся похожи на маяки…
Интересно, почему там, вдалеке, не спят? Кто?
Лишь бы не будущие клиенты, в этот самый момент вызванивающие спецов из «Зигмунда».
Еще один за ночь вызов им с Розалин не потянуть.

Сонная Розалин мало говорит и много зевает. Не огрызается почти. При определенном освещении – точнее, его отсутствии – может даже показаться милой... послушной.
Пока не проспится.
Сон портит людей.
Пожалуй, с непривычки в клубке узких улиц можно даже заблудиться, но Нил ориентируется прекрасно, хоть на ощупь, хоть с закрытыми глазами. Нужный дом находит за пару минут – все ж не в первый раз.
Многоэтажка нависает над машиной как сказочное чудовище. Отвернешься – зажгутся где-то под небом желтые окна-глаза, двинется монстр, раздавит непрочный короб. Останется лишь кореженый металл, но и его вскоре заметет подгнившими серыми листьями.
– Приехали, – говорит Нил и вытягивается в кресле, зевая.
Хотя тут можно промолчать – Розалин все равно ничего не услышит. Наверняка видит десятый по счету сон, и Нилу не хочется сейчас ее будить. Не хочется думать, что Еве, кутаясь в халат, придется сослепу ковыряться ключами в замке, пока автомобиль с фирменным логотипом будет ползти к квартире второго из докторов.
А было б неплохо улечься рядом с ней, прямо на руль, и проспать так до самого утра.
Расшевелить напарницу несложно – достаточно встряхнуть пару раз, и Морфей уберет загребущие лапы от доктора Розалин. Осадок останется только: веки опухшие, нрав покладистый. Терпеть такую Розалин много легче, да и за чувство собственного достоинства можно не переживать.
– Ева… Ева, подъем. Я не собираюсь тебя нести. И даже не думай упрашивать!
А смог бы, наверно.
Точно смог.
Волосы Розалин путаются между пальцами – не нарочно, случайно. Но ощущение интересное. Приятное даже. Длинные волосы всегда нравились Нилу, и недавний порыв коллеги обкорнать их раза в два он не то, чтобы не оценил – отговаривал долго и нудно.
Отговорил-таки.
Просыпается Ева быстро. Часто моргает, соображая, куда в этот раз занесло экипаж. Озирается, собираясь уже спросить, чего ради ее растолкали… но смотрит во вне, на улицу, на черные дыры окон, и безнадега того, что придется выходить туда из теплой машины, прописными буквами расходится по усталому лицу.
Уоттс ухмыляется, наблюдая, как Розалин с четвертого раза отстегивает ремень. Не одного его, видимо, сегодня преследует желание заночевать в автомобиле. Может, предложить?
Не-а. Поздно.
Чтобы открыть дверцу, Еве надо набраться мужества. Это – как войти в холодную воду, как шагнуть вниз с водопада… как на автопилоте добрести до подъезда, пересечь коридоры и отыскать в полутьме квартиры так и не убранную кровать.
– Спокойной ночи? – голос у Евы глухой, сиплый со сна. От подавленного зевка сводит скулы, и выглядит старший агент по переносу памяти жалко до невозможности.
Утро на носу, а она…
Смешная. Будто пьяная.
Махнув на прощание, Ева скрывается в подъезде – белая фигура на фоне красно-коричневой кладки.

Когда никто не дышит, не сопит под боком, не призывает лучше следить за дорогой, время от времени порываясь перехватить руль, в салоне становится очень пусто… одиноко. Глухо как-то. Темнее обычного.
Ночные смены превращают мозги в пюре.
Или Уоттс стал слишком сентиментальным из-за всего дерьма последних месяцев.
Он дожидается момента, когда в окнах Розалин зажигается свет, и только после заводит мотор. Впрочем, свет тут же гаснет – наверняка напарница упала спать не раздеваясь. Значит, сегодня придется работать с сердитой пандой… в лучшем-то случае.
А теперь…
Теперь – куда?
На часах около пяти, и вокруг уже начинает светлеть: исчезают звезды, на востоке пропечатывается светло-оранжевая полоса. Скоро нагреется воздух; если Нил не поторопится, солнце будет бить в глаза и черта с два он что сможет разглядеть.
Домой, домой…
После полудня их, скорее всего, снова отправят на вызов. Нужно отлежаться. Сколотить что-нибудь на обед. Снова заехать за Розалин.
Еще один день в корпорации «Зигмунд».
Делай то, что умеешь, и все будет хорошо. Так?
Пожалуй, Нил Уоттс своей жизнью вполне доволен.