"не стучи головой по батарее — не за тем тебя снабдили головой"
Просто африканские пословицы. Пилю проект по учебе, и вот... Где б найти комнату, чтобы размахивать кошкой?
В бутыль из тыквы нельзя заглянуть двумя глазами. Мир - это кожа хамелеона. Слон не сгниет за одну ночь. Похожий на тебя - еще не ты. И при сильном голоде не варят суп из гусениц. Старая собака не рычит без причины. Кто объелся мяса ежа, тот и вида веника не выносит. Доброе сердце довело жирафа до смерти. Что знаешь – принадлежит тебе, что говоришь – другим. Есть сорок видов сумасшествия, но только один вид здравомыслия. Мудрость приходит со шрамами. Дерево узнаёт цену ветке, когда она отпадает. Чем меньше ящерица, тем больше надеется стать крокодилом.
"не стучи головой по батарее — не за тем тебя снабдили головой"
По "Soul Eater Not!" вот-вот выйдет аниме. *ловит челюсть* Знали все, кроме меня, да?(
Шибусеновцы еще живы-здоровы-счастливы и занимаются своими делами, никаких тебе Кишинов на горизонте... Лестница! Только бы концовку не слили, как в оригинале. а сольют же, сольют!
"не стучи головой по батарее — не за тем тебя снабдили головой"
Сегодня было первое занятие на автодроме - змейка, парковка, все дела. И сегодня же выехали в город... Не очень долго катались, правда. Как, ну кааааак можно выпускать на дорогу человека, который в первый раз сел за руль и глохнет через каждые сто метров, и заставлять его разгоняться до третьей скорости?! Да, я боюсь выезжать на встречку, чтобы объехать метровые ямы, и мне страшно соваться в лужи на всю ширину дороги, и сцепление бросаю резко, и вообще не чувствую ни руль, ни скорость... До сих пор успокоиться не могу.
"не стучи головой по батарее — не за тем тебя снабдили головой"
По мотивам "Дома дневного, дома ночного".
– Почему ты умеешь петь, а я нет? А, Дикен? – посмеиваясь, спрашивает Босс. Хмельная, с горячими красными щеками, она полулежит на здоровенном валуне и все пьет, и пьет, и пьет, и сбивает остатки питья рукавами, ничуть не заботясь о налипающей на них пещерной грязи. Разводы и пятна, что чуть ранее разошлись по штанам, по некогда светлой рубашке, в свете грибов смотрятся жутко – неаккуратные, с красноватым отливом… На груди и спине леди-дроу тоже были такие… отливы. читать дальшеДикен косится на своего Босса с опаской – на нее, на бутыль с чем-то вонючим, темно-бордовым. Видеть Босс такой ему неприятно, даже страшно чуть-чуть. Дикен ведь знает, что случилась беда. Понял давным-давно, в момент, когда от стены отделилась тень, когда дроу… их с Боссом дроу тонко вскрикнула, выгнувшись… когда его, Дикена, подозвал тифлинг Вален, и они вместе прятали эльфку, равнодушную и холодную, от зубов разномастного зверья. С тех пор прошла целая вечность в звенящих тоннелях Андердарка – пара часов от силы, навскидку. Лагерь разбили быстро; Вален куда-то ушел, Босс напилась, и чуть погодя повисло молчание настолько тяжелое, что Дикену стало казаться, будто бы на плечи им всем легли чьи-то мохнатые лапы. Или… вернулась леди-дроу с пятнами, дырами на груди и спине – стала посреди лагеря, аккурат возле котла, и смотрит, будто чего-то ждет. Покрутившись вокруг немного, Дикен сбежал в тоннели и сказал ей – спел ей – все, что нужно было сказать. Полегчало. Босс так не может. Поэтому пьет, и пьет, и пьет, и боится голову поднимать. – Ну же, Дикен, поговори со мной! Раскрой секрет, что ли… – лицо у нее растерянное до сих пор, а глаза мутные и воспаленные; однако смотрит внимательно, двигается ловко. Глядишь, протянет руку, сгребет за шиворот, напоит из почти пустой уже бутылки, насильно заливая в пасть горькую шипучую гадость – и Дикен тоже будет высматривать что-то в черноте необитаемых тоннелей и задавать странные вопросы. Если честно, ему не хватает присутствия Валена. Пусть рогатый, хвостатый и мрачный, но мрачный привычно… – Дикен пустой внутри, что твоя бутыль. А Боссу не нужно было столько пить, – отчеканивает кобольд и уходит, старательно не оглядываясь. Пожалуй, с тифлингом ему спокойнее. А Босс – ужасное какое прозвище – остается в одиночестве, закрывает глаза и начинает думать. Когда руки все еще помнят тяжесть остывающего тела и скрюченные в агонии пальцы той, что обещала вести до конца, думать – единственная возможность хоть как-то убить время. Хмельные мысли тяжелы на подъем и рассеиваются слишком быстро, однако слова кобольда прочно застряли в голове. Пустой, да? Полый, звонкий… что бутыль, что барабан! Собирает ее, музыку эту, где-то в пылающем драконьем нутре, и поет потом, что дышит… Плохо поет, хехе, и дыхание такое же плохое. Пустой… значит, вот, снаружи весь, тушка чешуйчатая. Смотрит на себя будто со стороны – щупает, разглядывает, как картинку из книжки, болтает сам с собою в отраженьях. Когда в комнату ту зеркальную попали, в Подгорье, и вовсе едва не чокнулся. Если занят – поет, или слушает, или ковыряется в мешке своем заплечном – то вообще для себя как бы не существует, потому что думает о музыке, о словах, о пожитках, которые давно пора бы просушить или бросить во благо, а то прет, как от целого стада рофов. А о себе не думает, хоть ты тресни! Даже обыкновенное «я» из него не вытащить. Только «он», или «Дикен», или еще какая-нибудь ерунда. Для себя самого Дикен весь снаружи, а внутри у него… внутри… Пустой. Стоп. Вот тут надо бы выпить еще. Жидкость из сомнительного вида фляжки, подобранной еще в лабиринтах, обжигает язык и нёбо, однако мысли не проясняет. Босс заходится в кашле; глаза слезятся с непривычки, и, сверху, ее ощутимо уже мутит. Не умеешь пить – не берись, правильно говорят. Так нет, прижало… Музыку Дикена ей больше всего хочется назвать шумом, набором часто бессвязных слов, от которого содержимое черепной коробки вытекает через уши, причем не только и не всегда в переносном смысле. Однако не все так просто, ох не все! Ведь какими бы зубодробительными ни были звуки, срывающиеся с кобольдовой лютни, они всегда задевают что-то такое… слишком личное. И самым поганым образом расшевеливают память. В последнее время Дикен поет только о том, что видит или видел. И о последних минутах Натирры спел. Битый час в тоннеля надрывался, а потом вернулся спокойнехонький и едва ли не нотации начал читать. Будто и не было ничего. Будто воспоминание об истерзанном теле влетело в махонькую черепушку, пошарахалось там чуть-чуть, как в полом металлическом горне, и исчезло, оставив после себя очередной зубодробительный напев. Дикену – хватит. И тем, что еще встретятся на пути, хватит тоже. Даже с процентами. Если принять, что крылатый перепевает все, что с ним происходит, а песни его, музыка – хорошая или плохая – это воспоминания, положенные на звук, все становится на свои места. Зачем хранить что-то внутри, забивая себя вещами тяжелыми и ненужными, если можно нацарапать это на листе, а потом, коль прижмет, достать и… и применить? Когда живешь в мире с драконьим нутром своим, с призраками прошлого, с собой – вот тогда и получается музыка. ...Говорит Дикен быстро и четко, но не музыкально от слова совсем. Сапоги его мягко шуршат по камню, и потому поступь того, кто идет рядом, кажется поистине громоподобной. Таки настучал. Босс торопливо подскакивает, принимая самую что ни на есть трезвую из поз – прямая спина и сосредоточенное лицо. То, о чем думалось всего с минуту назад, теперь кажется ей откровенно смешным и нелепым… Что только не придумается, на больную-то голову. Однако надо научиться пить. Однако надо научиться петь.
"не стучи головой по батарее — не за тем тебя снабдили головой"
На самом деле, нужно просто дождаться лета. Или апреля. К тому времени народу в квартире станет поменьше, и возвращаться в нее будет немножко веселее. А пока впереди полторы недели упоротой верстки в ворде Или экстренное освоение Индизайна... неет, таки ворд.
"не стучи головой по батарее — не за тем тебя снабдили головой"
Предпоследнюю серию Ходячих проматывала так, как ни проматывала даже второй сезон со всеми его фермами, ибо тошнит. Дэрил, ну что ты творишь?Зачем, зачееем все эти сопли в обнимку с блондинкой-я-никогда-не-запомню-ее-имя? Нашли время, блин. Надеюсь, ее таки сожрут... Или забальзамируют. Не хочу, чтоб Ходячие превратились в какое-нибудь Сверхъестественное.
"не стучи головой по батарее — не за тем тебя снабдили головой"
В последнее время меня сложно развести на эмоции, но... Аж в горле защипало. Видимо, я слишком люблю Медведа. И Джастин тут не вызывает желания бежать-бежать-бежать.
"не стучи головой по батарее — не за тем тебя снабдили головой"
...И вот чем я занимаюсь.
Как мужчина, личный телохранитель и воин, проживший довольно таки долгое время в обществе сильных и властных женщин, Вален точно знает, когда надо бежать. Если безвкусный воздух подземного города начинает звенеть, если на улицах, на одеждах становится слишком много цветов, если глаза прекрасных дам блестят по-кошачьи ярко - лучше, лучше уйти! Во избежание ненужных… кхм. Однако в крестовом походе против вреднейших рас Андердарка вместе взятых сделать это не так-то и просто. читать дальшеВален списывает все на родовую память – и искренне надеется, что происходящему скоро настанет конец. Вален анализирует – долгими, изматывающе душными дежурствами и пешими переходами. Вален наблюдает – из густых, непроглядных теней. При всех своих габаритах и обмундировке (один цеп чего стоит!) двигается тифлинг негромко, почти неслышно… В общем, он… нет-нет, не прячется, ни в коем случае, а все описанное выше – лишь тактический маневр. Ведь сегодня, после пробуждения сразу, Вален вежливо отправил восвояси Героиню с поверхности – благословленная Богами, оставившая за спиной пол Фаеруна, та давно уже набивалась хм… помочь почистить доспех. Осторожно разминулся с Натиррой – несмотря на катастрофическую просто близость поселения иллитидов, дроу решила подобрать для себя новые одежды, присущие скорее жрицам во время ритуалов, нежели полезные во время реальной схватки. Обогнул по широкой дуге Избранную. Вновь разминулся с Натиррой, знакомой до зубного скрежета и одновременно какой-то… ну совсем не такой. А в конце концов, наступив на горло собственной гордости, заключил перемирие с кобольдом – нелепейшего вида созданием, к слову - и ушел исследовать ближайшие коридоры. Опять, опять. Кобольд увлеченно ковыряет что-то зеленое, желеобразное в углу зала; «что-то» ворчит, пузырится и пытается отхватить у крылатого лапу, однако тому все нипочем. Продолжается действо уже довольно давно, и тифлинг в отчаянии думает, что наблюдать за повернутой парочкой придется целое дежурство напролет. Обхватив голову руками, Вален бухается на ближайший камень. Прислушиваясь к голосам, к немного нервному смеху спутниц, он может поклясться, что в голове его бушует что-то посильнее крови клятых танар’ри… - На поверхности это называют весной, - на миг оторвавшись от своего занятия, изрекает кобольд. Желеобразное «что-то» тянет к нему щупальца и выглядит подозрительно недовольным; на острой морде Дикена написано сочувствие, и Вален с неотвратимой уверенностью осознает - крылатое чучело его полностью понимает.