"не стучи головой по батарее — не за тем тебя снабдили головой"
Уже которую неделю пытаюсь расписаться, но не получается нихренашечки. Оглядываюсь на себя из октября-ноября и просто не понимаю, кто был этим человеком с кучей идей и связных слов в голове)
Вот это, вероятно, не допишу и не перепишу уже. Но пусть хоть огрызок в дневнике будет — для истории.
+++Вообще-то Энсенрику нравится быть за ее спиной — пусть даже большую часть времени он, на самом-то деле, болтается на ее поясе вместе с прочими полезными штуками, помогающими выживать в Андердарке. Ну, или же им настойчиво тычут в пасти всяких малоприятных существ, бродящих поблизости, а то и специально отправленных, чтобы прервать жизнь новой владелицы меча.
Энсенрик не против, даже когда им пытаются открывать сундуки или взывают к нему праздной болтовни ради — и то, и другое пробуждает его от холодного тупого беспамятства, в котором он провел слишком много времени прежде и в которое он иногда погружается даже сейчас. Из-за скуки там или из-за темных тяжелых мыслей, касающихся все более ускользающего прошлого и все более очевидного будущего. Оставаться наедине с этим довольно мучительно, — так что Энсенрик с готовностью откликается на прикосновение, или слово, или просьбу, занимая место комментатора и советчика, заглядывающего в приключение через чужое плечо.
Вот так, за ее спиной, он забывает о своих скорбных предчувствиях и делает то, что теперь получается у него лучше всего.
Наблюдает, подсказывает и, лишь самую малость, высмеивает — просто чтобы не задирала нос, просто чтобы небольшие победы не вдохновили настолько, чтобы привести к огромным бедам. Остается голосом разума, если вокруг беснуется темно-эльфийская жуть, — не успокаивает, а подначивает, не паникует вместе с ней, а шутит из последних сил, скрывая собственный страх. Нашептывает ей на ухо, уговаривая перетерпеть боль и раны, ощущая их как фантомно — свои. Аккуратно перехватывает ее руки для ответной атаки или защиты — но только в крайнем случае и всегда с небольшим чувством вины.
Это — как парный танец, в котором двое меняются своими ролями. Только здесь из ладоней в ладони то и дело переходит столько раз проклятый Энсенриком меч.
Это — нечто такое, чего Энсенрик не успел испытать при жизни и чем осторожно наслаждается после ее окончания.
В этом нет ничего романтического (ну, в основном; да и вряд ли он может претендовать на что-то большее), зато в этом много всего надежного и доверительного, сочувствующего и волнующего. Пожалуй, даже излишне много, больше, чем Энсенрик когда-либо мог обнаружить внутри себя. Впрочем, наверное, форма и впрямь определяет содержание, а новая форма Энсенрика — магическое оружие, которому обязательно нужно, чтобы им кто-то владел. Нет ничего удивительного в том, что то, что осталось от души Энсенрика, привязано к руке, держащей меч, так же сильно, как к самому мечу.
Энсенрик даже начинает с сочувствием вспоминать об оружии, которое сам — при жизни — видел в старых могильниках или которое встречал в тех же могильниках уже в своем новом, хм, статусе. Прежде ему всегда казалось, что это просто трата хорошего металла — ну, и отличная добыча, если получится обойти охранные чары. Однако теперь Энсенрик думает о таком исходе как о вполне правильном и даже естественном. Кто-то ведь должен защищать несчастных мертвяков там, куда бы они ни отправились.
Если новая хозяйка меча может куда-то пройти, то и Энсенрик, пожалуй, тоже может. Должен попробовать, во всяком случае.
"не стучи головой по батарее — не за тем тебя снабдили головой"
Все еще удивляюсь местным ценам. Мне сегодня продлевали договор на квартиру — по сути, риелтор взяла старый договор и изменила в нем несколько цифр. За это хозяйке пришлось отдать 275 баксов Но, может, тут дело еще и в том, что хозяйка живет в другом городе и все проблемы по квартире, если они появятся, должна решать риелтор. В качестве платы за сопровождение — более терпимо. Радует, что платить хотя бы пришлось не мне...
А еще сегодня забронировала билеты в театр, в постановке будет участвовать бывший лид нашего копирайтинга. Ее уволили, когда компания переезжала, но она сама перебралась с семьей в Тбилиси, бросила нафик тексты и начала выступать на сцене. Придем почти всей сохранившейся частью копирайтинга, сядем в первом ряду и будем смущать)
"не стучи головой по батарее — не за тем тебя снабдили головой"
У меня сегодня 100 дней, как начала изучать испанский на Дуолингво
Отдаю себе отчет в том, что занятие это, в общем-то, бесполезное. Я не рассчитываю заговорить на этом языке, он мне ни для чего не нужен, — да и занимаюсь очень часто чисто номинально, по три минутки вместо адекватных пятнадцати. Зато теперь стала замечать, как много испанского в интернетах, хоть на том же Пинтересте. И, когда слушаю испанскую попсу, у меня время от времени дергается глаз) Интересное чувство: ты что-то понимаешь, но что именно понимаешь, не понимаешь.
***
Мама впервые встречала Новый год с семьей девушки брата. И маме это точно пошло на пользу: до сих пор делится впечатлениями о том, как ей понравилось, какой хороший у них дом и как все в нем друг друга любят и уважают. Ее даже с Рождеством вчера поздравляли — новые (потенциально) родственники настроены тесно общаться. Рада за маму, ей очень нужно отогреться. Наша ж собственная родня на протяжении двух поколений напоминает то ли банку с пауками, то ли лежбище дикобразов))
Но сама я такие семейные сходки посещать не хочу. Меня тоже звали на НГ, и это было одной из причин, по которым уехала из Краснодара пораньше. Не могу избавиться от ощущения, что я не принадлежу к этой — чужой — семье… С мамой-то все понятно — но мне там что делать? К тому же не хочется отвечать на неудобные вопросы, пусть даже они будут заданы из вежливости или заботы.
Но это такое. Повод для погрустить, когда грустить больше не из-за чего)
"не стучи головой по батарее — не за тем тебя снабдили головой"
Чихнув, наверное, раз сто за день, не могу оторваться от просмотра роликов про всякие эпидемии. Есть в этом что-то чернушное)
Но автор очень хороший: и речь отлично поставлена, и рассказывает, кажется, не по верхам, и сильно запугивать не пытается. От некоторых роликов ощущения как от каких-нибудь приключенческих фильмов — даже не ожидала, что буду так переживать за ученых, исследующих заразу.
"не стучи головой по батарее — не за тем тебя снабдили головой"
У меня, похоже, входит в привычку болеть чем-то (ковидом, скорее всего) в начале каждого месяца
Переболела в ноябре — засыпала здоровой, утром проснулась с больным горлом. Переболела в декабре — засыпала здоровой, утром проснулась с больным горлом. Тут точно ковид: заразила брата и маму после короткого контакта, у брата ковид подтвердился, симптомы у нас были одинаковые. Заболела сейчас — вчера заснула здоровой, утром проснулась с саднящим горлом, заложенным носом и температурой.
Какие же ядреные штаммы ходят. Никогда раньше не болела так часто.
"не стучи головой по батарее — не за тем тебя снабдили головой"
Ассам был одним из ноктилуков, работавших на центральной торговой улице. Они следили, чтобы никто из гостей города не появлялся без одежды. Посетить город можно было только во сне, а ведь многие засыпают раздетыми. Поэтому каждый ноктилука всегда носил с собой ворох пижам и халатов, чтобы при случае накинуть на обнаженного туриста. У ноктилуков были непропорционально большие передние лапы с длинными когтями, на которые, как на крючки для одежды, было удобно вешать ночное одеяние. Кроме того, пушистые создания выглядели очень мило, словом, идеально подходили для этой работы. Самим ноктилукам одежда была не нужна: их тела покрывал мех. Пенни считала, что это очень удачно: тем, кто оказался здесь голым, намного проще принимать помощь от «раздетых» зверьков, чем от людей, чьи тела прикрыты.
Мие Ли, "«Магазин снов» мистера Талергута"
Книга о городе, в который попадают заснувшие. И не только попадают — а покупают здесь сны, расплачиваясь половиной эмоций, которые появляются после пробуждения. То есть в городе есть свои местные жители, а есть сонные гости, которые иногда появляются на улицах в чем мать родила) А потом, до следующего раза, забывают о визите.
Главная героиня, жительница этого самого города, становится чем-то вроде администратора магазина, торгующего снами. От ее лица нам рассказывают о посетителях магазинчика, объясняют экономику мира, который целиком держится на создании сновидений. А еще в разных вставках показывают, как купленные сны в итоге влияют на жизнь клиентов.
Крохотная, легкая, добрая книжка, в которой нет ни сложностей, ни антагонистов. От корейской, кстати, писательницы, из-за чего происходящее по атмосфере напоминает дорамы) Есть и вторая часть, думаю, ее тоже сяду читать. Судя по аннотации, там больше внимания уделяется миру, даже какое-то "Бюро жалоб" описано.
"не стучи головой по батарее — не за тем тебя снабдили головой"
Отличный санта-клаусный треш от автора "Операции «Мертвый снег»" — если вам это о чем-нибудь говорит
Санта вспоминает свое викингское прошлое и карает плохишей, кровища льется во все стороны — но при этом в фильме есть то самое рождественское настроение, та самая рождественская доброта и вера в чудо (путь и на фоне кровькишков). Юмор — на уровне, на декорации бюджета не пожалели. Так еще и фильм "Один дома" вспомнили и неплохо обстебали)
Смотрела его вчера после полуночи, прониклась и буду теперь осторожно рекомендовать всем, кому хочется забавного новогоднего кина.
"не стучи головой по батарее — не за тем тебя снабдили головой"
Итоги года… Итоги года…
Ну, сменила за год три съемных квартиры: хозяйка первой на время моего оплаченного новогоднего отсутствия пустила пожить новых жильцов — прям на мои вещи; во второй квартире воняло канализацией, из слива на полу ванной лез Нургл, а хозяин оказался эталонной мразью; третья квартира… нормальная, но я в это не верю и до сих пор жду подвоха. Еще впервые попутешествовала по Грузии в одиночку, в наступающем году хочу попробовать сделать так снова. Еще — на какое-то время активизировалась как фикрайтер, но, по ощущениям, писать стала хуже, чем раньше, и это расстраивает. А теперь и просто застряла. Эх.
Если сравнивать теперешнюю меня с прошлогодней — теперешняя мне нравится больше. Я традиционно стала больше ругаться, пережила несколько периодов с бессонницами и прочими радостями, но теперь, вроде бы, акклиматизировалась и успокоилась. А еще стала на 200% активнее и познакомилась с новыми людьми! Прямо под конец года также призналась себе, что со зрением творится что неладное, и надела очки. Грустно, канешна, но зато мир теперь четкий-четкий.
В общем, могло быть лучше, могло быть хуже. Пойдет)
Желаю всем побольше всего согревающего и светлого. Надежной опоры под ногами — на случай чего. Ну и мира внутри и вокруг.
"не стучи головой по батарее — не за тем тебя снабдили головой"
Новый год? Новый год уже через пять часов? Вы прикалываетесь, что ли
Сегодня наконец-таки начала чувствовать себя человеком после своего эпичного путешествия из Краснодара в Тбилиси, на которое у меня ушло 44 часа вместо обычных 15. Тут, с одной стороны, виновата сама: знала, что граница была перекрыта до этого четыре дня и будут пробки, но все равно поехала, потому что переживала за закрытую арендованную квартиру. Но с другой стороны… С другой стороны…
дорожные ужасыВо-первых, грузинские таможенники сосредоточились на том, чтобы выпустить людей из страны, а не впустить. Поэтому, при пробке в 1,5К машин, на паспортном контроле со стороны Грузии в первый "открытый" день сидел один человек. Один, представляете?) Иногда добавлялся второй. А еще у них периодически зависала и переставала работать программа, из-за чего останавливалась работа всего КПП. Я приехала, по сути, уже на третий "открытый" день, к тому моменту на КПП работало аж три человека. Зато на выезд из Грузии было чисто и просторно, пробка полностью рассосалась. Тут можно было бы еще много сказать насчет грузинского раздолбайства и неорганизованности, но какой смысл.
Во-вторых, нашлись удивительные… чудаки, которые поперлись в горы на летней резине. Зима, снег, гололед. Голые колеса. Мало того что эти товарищи устраивали аварии, — так они еще и тормозили движение тем, что банально не могли въехать на грузинский КПП из-за пригорка и гололеда на нем. Таких растаскивали, на это уходило время.
В-третьих — и вот это самое обидное, — мы простояли часов шесть или семь на нейтральной полосе между Россией и Грузией просто потому, что особо спешащие джигиты заблокировали оба тоннеля. В тех тоннелях движение только в две полосы, есть встречная — и твоя. Но вот эти вот наглухо обделенные интеллектом водятлы лезли в тоннель в три ряда. (Перед тоннелем — в четыре.) А там же еще и встречка, которой банально некуда ехать. В итоге движение оказалось практически парализовано; ни грузинские, ни российские полицейские выехать туда не могли, потому что территория нейтральная, никому не принадлежит. Все разрешилось только тогда, когда водители сами стали регулировать движение в тоннелях, следили за тем, чтобы машины ехали в два положенных ряда. На свободной встречной полосе в каждом тоннеле стояла машина, которая эту самую полосу "держала".
Отдельно хочется сказать про атмосферу на грузинском КПП. Соберите в одном небольшом помещении под сотню злых, уставших, голодных людей, и с них очень просто облетит человеческое) Не со всех, но со многих. Само здание КПП состояло из двух частей: накопителя и помещения, где проверяли паспорта. В то помещение людей порционно пускал охранник, так что большую часть времени приходилось стоять в накопителе. Стоять — в толпе; чем ближе к накопителю, тем плотнее толпа. Под конец я уже даже не могла поднять руку, настолько тесно все стояли друг к другу. Ну и, естественно, были те, кто не хотел ждать своей очереди и просто прорывался вперед, раскидывая и толкая окружающих. Да и вообще, когда открывалась дверь в накопитель, начиналась жесткая давка: задние давили на передних, пытаясь протолкнуться, лишних передних отшвыривал назад (и я, блин, не преувеличиваю) охранник… Грузины, стоящие в толпе, говорили, что при Саакашвили все руководство КПП, которое устроило этот ужас, просто бы посадили.
А, еще в толпе даже драки были. Одна, недолгая, происходила прям возле меня: большой и серьезный грузин пытался протолкаться в накопитель и отпихнул от него нескольких женщин, однако его в этот самый накопитель не пустил другой большой и серьезный грузин. Пока они махали руками, я пыталась куда-нибудь отойти, но отойти было некуда, зажали со всех сторон Хорошо, что это быстро закончилось. Еще громко ругались какие-то женщины, но там до драки не дошло.
Драки, кстати, были и просто в пробках: например, пассажир нашей газельки подрался с водятлом, который лез четвертым рядом в тоннель на нейтралке, но этих быстро разняли. Да и вообще — много чего еще было. Дагестанцы, которые торговали местами в пробке перед российским КПП (1 километр — 5К рублей); пассажиры нашей газельки, которые хотели купить место повыше в этой самой пробке, но не у дагестанцев, а у гаишников (машина ГАИ курсировала вдоль пробки и ловила тех, кто, купив место у дагестанцев, ехал вперед по встречке). У гаишников купить место не получилось — они сказали, что тут работает ФСБ и нашим пассажирам лучше б по-тихому вернуться в машину, пока их не загребли за такие предложения.
Еще был добрый дедушка-гаишник во Владикавказе, который, остановив нашу машину, предупредил, что мы можем встрять, и посоветовал либо вернуться обратно, либо запастись едой и водой. Хороший дядька. Видимо, знал, что на нейтральной полосе не будет магазинов вообще, а на подъезде к российскому КПП — раз-два, и обчелся. А, да. С туалетами проблемы не было, потому что туалетов не было тоже)) А на российской границе был — закрытый)) На самом деле мы могли вернуться домой еще из Владикавказа, когда поняли, что именно нас ждет впереди. Но водители были молодыми ребятами, а пассажиры в газельке были громкими и агрессивными. Переспорить их не удалось.
Когда добралась до квартиры и посмотрела в зеркало, не поняла, что это за чудовище с жирными волосами и губами, которые покрылись сухой белой коркой, — видимо, из-за обезвоживания. Вчерашний день прошел как во сне, постоянно хотелось спать и пить. Но сегодня уже бодрячком)
Все мои планы на Новый год поломались, потому что я банально не успела ничего организовать — не знала, когда приеду в Тбилиси, не знала, доберусь ли вообще. Так что полночь буду встречать с мегрельским хачапури, бутылкой вина, треш-фильмами про Санта-Клауса и, возможно, странноватой отоме-игрой. А завтра поеду отмечать к коллеге, за котиками которой буду присматривать во время ее отсутствия.
Год был трешовым и закончился тоже трешово. Я все еще хочу написать пост с итогами, но нужно сначала передохнуть после всей этой вот простыни))
"не стучи головой по батарее — не за тем тебя снабдили головой"
В начале декабря приехала в Краснодар и с тех пор чувствую себя русалочкой без голоса. Ничего не хочется, ничего не можется, даже в дневник писать — и то слов нет. Тяжело справляться с такой собой. Надеюсь, пройдет, как вернусь в Тбилиси.
Вообще возвращаться должна была уже сегодня, но посмотрела на прогноз погоды на Верхнем Ларсе и перенесла бронь на четверг. Поэтому кто-то сейчас стоит во Владикавказе или где-то еще, пережидая снежный адЪ, а я — не стою. Ура.
"не стучи головой по батарее — не за тем тебя снабдили головой"
Полуторачасовой разбор Rule of Rose!
Один из самых красивых старых хорроров, кмк. Сама не играла и не поиграю уже, потому что страшна, но восхищаюсь атмосферой и тем, как построен сюжет. Действительно — "Повелитель мух", только про девочек.
"не стучи головой по батарее — не за тем тебя снабдили головой"
Потрясающие культурные факты от грузинских коллег.
В Грузии считается, что, если супруги познакомились на похоронах, брак будет прочным и долговечным. И поэтому на похороны ходят, в том числе чтобы познакомиться =) Девушки, например, специально делают макияж и прически. А учитывая, что в некоторых регионах похороны длятся до 7 дней и каждый день в дом покойного заходят по 20–30 человек, шансы на знакомство прям-таки хорошие. Можно, по-соседски, подвязаться помогать — и вперед…
И знаете, мне это жутко нравится. Круто, что к смерти относятся не только как к безнадежности и концу, но и как к началу чего-то нового.
"не стучи головой по батарее — не за тем тебя снабдили головой"
"Финик, все мы свободны, и в этом наша уникальность. Ты будешь жить с тем, во что веришь. Если принимаешь жизнь как борьбу, готовься к постоянной борьбе. Если думаешь, что за все в жизни надо платить, будешь платить, причем двойной ценой. Каждый обладает свободой воли – мы сами определяем свою правду и отношение к ней".
"Без пустоты не бывает наполненности, малыш. Научись любить и такие дни, когда все останавливается. Когда не можешь быть сильным, решительным, собранным. Я называю такие дни “канска”, что с фарерского – "может быть". Когда ни на один свой вопрос не можешь ответить определенно – просто молчишь, спишь, ешь или идешь по неприметной улице до тех пор, пока не полегчает. А полегчает обязательно. Самые суровые ливни заканчиваются солнцем".
"Ветер разрушает иллюзии. Одна из них – что в окружающем мире можно чувствовать себя уютно. Ветер не со зла. Направляет нас в себя. "Очнитесь, все в вас. И уют, и страх, и счастье, и отчаянье. Хватит воздвигать замки, прятаться за заборами, обезболивать себя бумажками-деньгами. Живите так, чтобы все не зря. Чтобы каждый из вас не зря".
"Без людей все бессмысленно. Жизнь теряет краски, когда некого любить и некому отдавать. Какие бы высокие стены ни возводил человек вокруг себя, все равно где-то он оставляет место для входной двери. Чтобы встречать, провожать, а порою и самому отправляться на поиски".
Э. Сафавли, "Я хочу домой".
Крохотная, в двести страниц на читалке, книга, которую я осваиваю страниц по двадцать за раз — потому что начинаю хлюпать носом или вообще иду умываться. Сюжета практически нет, это книга-ощущение, книга-размышление на тему понятного: что надо отпускать прошлое, что надо ценить настоящее, что, даже если все рухнуло, нужно собраться и идти дальше. Но написано очень красиво. Действие первой части книги происходит в Азербайджане, поэтому в тексте много национальных словечек, описаний национальной кухни и вот этого всего. Впервые вижу книгу, в которой так много внимания уделяется еде — и в которой еда делает половину атмосферы)
"не стучи головой по батарее — не за тем тебя снабдили головой"
На работе все коллеги допрошли Диско Элизиум, поэтому в нашем кубрике теперь только и разговоров, что о Ревашоле xD Это классно, на самом деле, вот так иметь общее информационное пространство с живыми людьми — заводить свои внутренние кабинетные мемчики, обмениваться картинками и видюхами. Теперь зашла речь о том, чтобы пройти еще что-нибудь общее, сюжетное и душевное. Надеюсь, получится.
Удивилась тому, как много в игре скрытых проверок. У коллеги, которая играла за сурового физрука-физика, двое панков в тех знаменитых куртках так и не появились (ну, по ее словам).
А еще пыталась понять, что такой Салам Рокки Бхай, с которым один из голосов сравнивает Гарри, и почему мне это имя знакомо. Вспомнила классный трек. Выяснилось, что это отсылка как раз к нему и к фильму "Золотые прииски Колара")
"не стучи головой по батарее — не за тем тебя снабдили головой"
Всегда хотела принести что-нибудь на Неверембер. И еще со времен работы в "Лабиринте" (2018 год, офигеть) пыталась сделать сонгфик вот на это. Честно таскала по черновикам один абзац с одной сценкой, а как должно выглядеть остальное, искренне не понимала xD
В общем, звезды сошлись, сонгфик написан. Кривоватый, резковатый и наивный, но лучше я его уже не сделаю) Забавно было ощущать, как в последней трети сюжет вильнул в какое-то странное направление. Когда начинала писать, не знала, чем это все закончу, — и персонажи в итоге разобрались с проблемами так, как умеют))
Где (и как) заканчиваются историиИстория Валена, похоже, заканчивается в Кании — среди полей синего и серого льда, среди руин вросшего в снег города без названия. Под аккомпанемент рева Кровавой войны, которая подкатилась еще ближе к наспех разбитому лагерю. Вскоре после череды… событий, расшатавших уверенность тифлинга в своей человеческой части, внушивших ему ужас перед тем, что по его вине может произойти со спутниками. Он по-настоящему просыпается несколько позже, чем открывает глаза, — просыпается от того, что, глядя в лицо той, кого обнимал и согревал все это время, ловит себя на размышлениях о чем-то… исключительно жестоком. Отвратительно жестоком. Приятно жестоком. Мысли эти спокойно и обыденно развиваются в его сознании, от вспышек идей — к четким планам и ярким картинам, наполненным чужим страхом, болью и мазками красного на снегу. Мысли эти изо всех сил пытаются претвориться в жизнь, и пальцы Валена уже поглаживают шею той, кого он поклялся защищать в любом из миров. Благо, через несколько мгновений мучительной борьбы с собой тифлинг разрывает прикосновение, захлебывается от отвращения к своему порыву и — наконец — сдается. После этого он действует очень быстро. Осторожно касается губами лба спящей спутницы, пытаясь сохранить в памяти ее лицо, спрашивая себя, сколько еще он будет ее помнить, — а потом начинает собираться, торопливо и бесшумно. Вален не позволяет себе останавливаться, не позволяет задумываться, зная откуда-то, что сейчас в нем в последний раз сошлись вместе человеческое и демоническое, чувствуя, что его лицо искажает гримаса разочарования и предвкушения. Его горло горит от жажды горько-соленого, а в волосах жутко чешется — там, где сквозь кожу пробились рога. Вален собирается убрать себя подальше от спутников до того, как станет слишком поздно. Вален не желает, чтобы кто-то из них испытывал вину за то, что его придется… остановить. Может, ему хотелось бы уйти незамеченным и, может, так было бы проще для всех, но все-таки Вален не настолько потерял себя, чтобы бросать лагерь без присмотра, — поэтому он даже рад, что за его сборами наблюдает кобольд. Глядит исподлобья темными блестящим глазом, обнимает себя крыльями, чтоб потеплее, тянет когтистые лапы к огню из велокса. Дикен ничего не говорит, хотя точно что-то подозревает: его поза выглядит несколько неуклюжей, как будто кобольд готов в любой момент сорваться и убежать, и на лютню свою он косится так, словно раздумывает, не пора ли шуметь, будить, защищаться. Вален старается не смотреть в его сторону, виновато опускает глаза, — а когда смотрит, то выражение острой кобольдской мордочки кажется ему все более насупленным и печальным. Когда Вален уже оглядывается по сторонам, выбирая дорогу, встряхивая головой, чтобы унять зовущий и подначивающий шум крови в ушах, Дикен прерывает наполненное пониманием молчание и говорит, что Босс будет плакать. Глухо говорит, тихо, обращаясь к своим ботинкам; голос у него совсем не певческий, напоминающий жалкое плаксивое тявканье. И на голове у него — слой канийского снега, который никак не желает таять. Проходя мимо, Вален останавливается, чтобы сбить этот забавный сугроб пальцами, — а потом, еще несколько раз, тем же жестом, то ли ободряет кобольда, а то ли просит прощения. Присматривать за Босс тоже просит. Оберегать, помогать и довести до финала их путешествия, раз уж у самого Валена это не получилось. Дикен отворачивается, выкручивается и часто моргает, чтобы не замерзали глаза.
История Босс, похоже, заканчивается там, где заканчивается история Валена, — в конце концов, между ними образовались связи куда более прочные, чем можно было представить при первой встрече. Разрывать их оказывается еще тяжелее, чем, ну, налаживать. И только больней от того, что происходит все не одним страшным моментом, а в течение многих дней: читается в настроениях и невысказываемой обреченности, становится все более ясным с каждым шагом по обледеневшим дорогам Кании. Босс просыпается, стуча зубами от холода, с ощущением невнятной, болезненной потери и пустоты — и понимает все сразу же по виновато-испуганному взгляду Дикена. Тот, согревая дыханием сухой нелипнущий снег, делает вокруг себя пирамидки из снежных шаров, вкладывая в них, вероятно, что-то про печаль и про память. Босс наблюдает за его занятием, не задавая вопросов, просто стоит и стоит посреди опустевшего лагеря с бессильно повисшими руками и подбородком, прижатым к воротнику. А потом уходит подальше — чтобы справиться с собой и не напугать Дикена, чтобы не наговорить ему чего-то такого, о чем потом будет жалеть. Кто-то опять пожертвовал собой, чтобы ее приключение продолжалось. Именно тогда, когда воспоминания о прошлой потере, до сих пор отдающие пустынной горечью на языке, слегка отдалились и стали уже не настолько болезненны. Именно тогда, когда она уже почти что простила себя, позволила себе сблизиться, и опереться, и привязаться. Вот так, со спины, она похожа на статую — такая же прямая и неподвижная, несмотря на пронизывающий канийский ветер, который набрасывает на ее плечи и волосы снежные хлопья. Ветер приносит еще и звуки: приглушенный вой чего-то нечеловеческого, вопли ярости, отдаленный грохот сражения. Они намекают, что лагерь нужно спешно сворачивать и уходить, потому что поля Кровавой войны снова сдвинулись, — но все это, кажется, не беспокоит Избранную подземного города, которого больше нет. Не в силах больше стоять, она опускается на колени, обнимает себя руками, сжимается в темный-на-белом ком — то ли сберегая остатки тепла, а то ли сражаясь с поднимающимися изнутри слабостью и тоской. У нее снова не получилось ни остановить, ни помочь. Теперь она напоминает те ледяные фигуры, которые щедро разбросаны по дорогам Кании. Это фигуры самых разных существ, промерзших насквозь, покрытых коркой льда и снега; разглядывая их, не выйдет точно определить ни расу, ни возраст, но поза у них у всех будет одна. Поза глубочайшего отчаяния и безнадежности, поза, которая показывает, что Кания наконец поглотила тебя, раздавила тебя, и теперь тебе не важны ни твоя миссия, ни даже ты сам. Пусть всего на один миг — его будет достаточно, чтобы допустить холод к сердцу, надломиться и уже никогда не отправиться дальше. А Босс как раз этим и занимается — надламывается. И кольцо Спящего уже готово соскользнуть с ее руки.
История Дикена, похоже, заканчивается там, где заканчивается история Босс. Ну, так ему, во всяком случае, кажется, когда он смотрит на Босс — неподвижную и всю какую-то неживую (если можно стать еще более неживым в том месте, где они оказались). Словно лишившись какой-то внутренней опоры, она сжалась в ком настолько крохотный и жалкий, что Дикен теперь стал ростом выше нее. Она не реагирует ни на его нерешительные топтания рядом, ни на умоляющие оклики; не встает, когда он пытается тянуть ее за руку, не обижается, когда ненароком дергает за прядь волос. Ее глаза остаются закрытыми, а на ресницах и в уголках глаз намерзает лед; Дикен почему-то вспоминает эльфийскую леди из Города потерянных душ и с ужасом думает, что не настолько силен в пантомиме, как ее звероподобный спутник. Вряд ли у него получится привести кого-нибудь, чтобы расколдовать, разморозить Босс. Вряд ли в этих местах пройдет еще какой-нибудь великий герой — а на помощь обычных обитателей Кании в таком деле полагаться не приходится. История Дикена, похоже, заканчивается раньше, чем он рассчитывал, — потому что, как хороший летописец и хороший друг, он не будет спасаться сам. Дикен собирается оставаться с Босс, сколько сможет, даже если в конце концов их обоих снесет ревом Кровавой войны — к которому к тому моменту наверняка добавится еще один голос. (Думать об этом Дикену грустно до слез, но слезы сразу же замерзают, поэтому он старается грустить без них — полезный навык, усвоенный им еще в пещерах Тимофаррара.) Оставив попытки растормошить Босс, он деловито притаскивает из лагеря пару одеял: одно кидает на снег, а другое набрасывает на Босс, чтобы прикрыть ту от ветра. В ее неподвижности и безмолвии он видит негласное одобрение своих действий и, посчитав, что она не против его компании, усаживается рядом. Как автор уже почти что двух книг — вторая из них, правда, вряд ли найдет читателей, — Дикен не то чтобы слишком недоволен финалом своей истории. В конце концов, она была захватывающей и напряженной, с неожиданными поворотами вроде вполне себе героической гибели, с обретением друзей, которые раньше были просто язвительными союзниками, и со множеством встреченных необычных существ. В его истории были безумные двойники, предающие в самый важный момент дроу-матроны и таинственные артефакты, найденные в приключениях более ранних, но не менее важных. Это больше, чем когда-либо выпадало на долю кобольдов, и наполненный трагизмом финал в таком случае почти ничего не портит. Однако, как автор, Дикен не может не относиться к своей истории критически — и поэтому с горечью признает, что пара изъянов в ней все-таки есть. Где это видано, чтобы герои бросали приключение на половине пути? Просто сдавались и опускали руки в бессилии, сразившись до этого с толпами монстров? Забывали обо всем и бросали все, когда от них зависит настолько многое? А уж чье-то самопожертвование тем более не может оказаться напрасным; при мысли об этом Дикен позволяет себе расчувствоваться и тихонько взвыть от тоски и разочарования, не обращая внимания ни на Босс, ни на что другое. Потому что… Потому что хорошие истории так не заканчиваются.
Хорошие истории, за которые потом не будет мучительно стыдно перед читателями, должны заканчиваться так, чтобы внутри оставалось что-нибудь… ну, согревающее. Что-то, ради чего историю когда-нибудь перечитают опять, что-то, что поможет тебе или еще кому-нибудь продержаться завтра и послезавтра. На самом-то деле Дикен не имеет ничего против драм — просто не хочет, чтобы их с Босс история превратилась во что-то слезливое, нагоняющее уныние. Истории должны заканчиваться, ну, круто, — иначе какой вообще смысл их сочинять? Поэтому Дикен рассказывает другую историю. Больше для себя, чем для Босс, — честно говоря, на нее, бессловесную, неподвижную, погруженную в свое горе, он даже не смотрит. Дикен помнит ее как сильную и отважную девушку, какой она всегда была и какой будет жить в его сердце, поэтому и историю рассказывает про прежнюю Босс. Про то, как благодаря воспоминаниям, которые не должны исчезнуть ни в коем случае, благодаря упрямству и капельке злости ей удается собраться, встать и отправиться дальше к цели всего их жутко эпичного путешествия. И, в конце концов, пройдя через местности еще более странные и пугающие, чем прежде, — достичь этой цели, найти и освободить таинственную Знающую Имен. Все, чем может сейчас заниматься Дикен, это болтать да разглядывать бегущие по канийскому небу угрожающе-серые тучи; ему совершенно не к чему приложить свое воображение, некуда деть растерянность и печаль, — и поэтому дальше он позволяет себе от души помечтать. Перекрикивая завывания ветра и гул далекого сражения, Дикен вплетает в свою историю еще парочку Истинных имен, не только то, за которым они с Босс отправились изначально. Он горячо и уверенно описывает силу таких имен, позволяющих отыскать потерянное, куда бы оно ни делось; он говорит о воссоединении, в которое никто даже не верил, и об освобождении от половины души, которая всегда приносила больше проблем, чем пользы. Дикен рассказывает о триумфальном возвращении в Город потерянных душ: о начальнике ледоломни Грууле, который начнет осторожно подбирать слова и с непривычки спотыкаться на каждом, и о Жнеце, который с удовольствием склонит голову, открывая для своих гостей путь домой. Слегка задыхаясь от волнения и восторга, Дикен рассказывает о почти разрушенном Уотердипе, падении Мефистофеля и чествовании героев, которые появятся из ниоткуда и спасут всех в самый последний момент. Пожалуй, на этом его историю можно было бы и закончить, но Дикена несет дальше, к долгим приключениям под солнцем поверхности, наполненным победами и опасностью — куда без нее…
Он замолкает, только когда начинает хрипеть, замолкает резко, на полуслове, громко и испуганно щелкнув зубами. Потому что увлекается своим рассказом настолько, что начинает искренне верить в него, — а потом как-то вдруг понимает, что на самом деле это были только слова. Никто и ни с кем не встретится, не победит, не вернется домой. Отличную историю Дикена никто не сможет прожить, она застынет во льдах, так и не прозвучав по-настоящему. И тогда он начинает понимать Босс. Дикену просто становится… все равно. Дикен тоже сворачивается в жалкий и темный-на-белом ком, подтягивает к себе хвост, накрывает себя, как одеялом, красными и все еще теплыми крыльями. Его окутывает ощущение тягучего опустошения и усталости, словно колючий ветер теперь завывает не только снаружи, но и внутри. От бело-серых канийских пейзажей глаза как-то вдруг начинает саднить, и кобольд кладет голову на колени, прячет нос, обещая себе, что это ненадолго, просто чтобы передохнуть, просто чтобы чуть-чуть забыться. Хотя, наверное, подспудно он понимает, что к чему. Просто теперь не хочет бороться. Прямо как Босс. Которая, стоит Дикену только закрыть глаза, вытягивает руку и резко встряхивает его за воротник. Которая, моргая немного по-совиному, улыбается ошалевшему от радости Дикену так, словно у нее замерзли и онемели, а теперь оттаивают уголки губ. И руки-ноги она расплетает с некоторым трудом, но все-таки расплетает, потягивается, громко жалуясь на зверский холод, не с первой попытки поднимается на ноги. Отряхиваясь от снега, отерев с лица ледяные дорожки, она немного смущенно благодарит Дикена за одну из самых лучших историй, которые когда-либо слышала, а еще разрешает от души себя пнуть, если снова впадет в уныние. Им ведь еще идти и идти. Им ведь еще возвращать потерянное, принимать чествования и заниматься всем остальным, о чем только что вслух мечтал ее громкий — и единственный — компаньон. Потому что истории должны заканчиваться хорошо.